Симар не пошел со мной на второй этаж, он остался внизу решать
какие-то вопросы по телефону. За мной ходил повсюду
учтиво-молчаливый Цай, хотя в этом не было никакой необходимости. Я
чувствовал себя здесь в абсолютной безопасности.
— Отдыхай, не надо ходить за мной, — попросил я его.
Цай пожал плечами, и ходить за мной по пятам перестал, но
остался на этаже.
Я заглядывал то в одну, то в другую комнату.
Одна из комнат, светлая, вся в рюшах была детской и явно
когда-то принадлежала Азизу. На стене, над ажурной белой колыбелью,
я увидел композицию из детских фото с темноглазым карапузом. На
одном из фото Азиз сидел на руках Алисаны, весело улыбаясь, но меня
привлекло другое. Здесь, на этом фото хорошо был виден настоящий
родовой медальон Игал. Я поспешил снять фото со стены. Любой,
слишком наблюдательный человек, заметил бы, что медальон на моей
шее, а так же земной медальон, который я всегда носил в кармане,
отличается от того, что на фото.
Мысленно попросив прощение у Алисаны, я выдрал фото из рамы и
разорвал его на мелкие кусочки, ссыпав клочки в карман, а раму
забросил на шкаф.
В этот момент в комнату вошла старушка, та самая из бывших
рабов. Она, кажется, не заметила моих манипуляций, а может,
попросту не посмела об этом говорить. Но для того, чтоб
предупредить возможные подозрения, я сказал:
— Я забрать фото с мамой.
Старушка, грустно улыбаясь, понимающе закивала.
— Если хотите, свамен, там внизу есть еще альбомы с
фотографиями, могу принести.
— Нет, потом, — ответил я.
— Не верится, что это вы. Когда я вас в последний раз видела, вы
на ножках еще плохо стояли, — умиляясь, сказала она, — но я всегда
надеялась, что вы и ваши родители на самом деле выжили. Мы с Орисом
надеялись, что когда-нибудь Игал вернутся. И вот дождались. Вы
очень нужны Форхаду, свамен, очень.
Старушка грустно вздохнула.
— Почему? — настороженно взглянул я на нее. — В городе
плохо?
Она отвела глаза, ничего не ответила, морщинистого сухого лица
коснулась виноватая улыбка.
— Мы здесь всё сохранили, — сказала она, видимо решив сменить
тему. — Ничего не выбрасывали, здесь все так же, как и в тот день,
когда ваши родители...
Она осеклась и снова виновато улыбнулась, вздохнула и, вытянув
из передника тряпку, принялась протирать пыль на лаковом
белоснежном комоде.