Сабинея встретила заливистым лаем целая свора – с десяток кудлатых рассерженных псов, рыжих, черных, пятнистых. Этот песий молодняк никогда прежде не видел парня и не помнил его запаха. Молодой воин прикрикнул на них, замахнулся мечом. Свора отпрянула.
– Назад, подлые, я вас!.. – крикнул темноволосый кряжистый фракиец, отгоняя собак плетью.
Сабиней не сразу сообразил, что перед ним его собственный отец – тот как-то осел к земле за прошедшие годы: вширь раздался, а вот росту убавил.
– Отец?
– А то… Ну, набегался, лис?
Прежде отец всегда звал Сабинея лисом или беглым лисом. А мать ласково кликала лисенком за рыжие лохмы и светлые прозрачные глаза. Сабиней пошел в мать породой. Отец был темен волосом, черен даже, а кожу имел смуглую. Теперь борода его серебрилась, будто тронутая инеем, а смуглые щеки казались серыми. Вот только Сабиней давно уже не лис – а настоящий матерый волчище. Но отец, кажется, этого не заметил.
– За мной, лис! – приказал отец и, указав плетью на стену недостроенного дома, пошел, не оглядываясь.
Крыша, причем черепичная, имелась, но лишь на одной половине, вторая часть дома, еще без ставень и без дверей, беспрепятственно заметалась снегом.
– До зимы не успели поставить. Рук в хозяйстве не хватает, – буркнул отец на ходу.
Мало рук? Старшие братья не помогают? Ну, как же, помогают, вот и сейчас таскают привезенные по снегу бревна для стропил. Волы смирно стояли под ярмом, жуя щедро насыпанное перед ними сено.
Сабиней спрыгнул на землю.
– Дом, как я погляжу, по-римски ставишь? – спросил он, и непроизвольно дернулись веко и щека.
– Все нынче так ставят, – отозвался, нимало не смутившись, отец. – Вот тут вход будет главный – он указал на зияющий дверной проем, – а вот там – вроде как двор. Перистиль по-ихнему.
Братья тем временем опустили на снег бревно. Сабиней ожидал увидеть их заматеревшими и возмужавшими, краснощекими бородатыми здоровяками. Но братья не возмужали, а только постарели. Почти как отец. Гартак, старший, вообще как-то весь оплыл, обозначился живот, а ноги сделали то ли толстыми, то ли отекли. Средний мало изменился, только зарос темной клочковатой бородой да еще лишился половины зубов.
– Сабиней! – Старший обнял младшего сильно, от души. – Ишь, набегался, лис!
– Где ж такую конягу-то взял? – визгливо хохотнул средний, Вециней. – Неужто из-за Данубия привез!