На одном из мониторов ярко вспыхнули желто-красные фигурки. Они
мельтешили, словно пламя пожарища. Их были сотни, тысячи. Другие
мониторы тоже засияли огнем. Затем началась стрельба, загрохотали
пушки, и камеры заволокло дымом.
- Я же говорила, что ты согласишься, - в дальнем углу
материализовалась Бурдюк.
Она тоже преобразилась. Теперь это не расфуфыренная толстая
курица, а настоящая леди… впрочем, нет, все еще расфуфыренная
толстая курица. Она носила бесформенные одежды, как любят одеваться
провидцы. Наверное, думают, что это придает им загадочности,
простоты и отрешенности от мирских дел. Хотя на самом деле, просто
скрывают неказистые формы и кинжал, а то и чего пострашнее. Мало ли
что можно найти в складках пышных одеяний.
Вот с лицом Бурдюк по-прежнему проводила смелые эксперименты. За
два года она перепробовала все: и серьги в носу и губе, и легкую
вуаль, и огромные черные глазищи, и соединенные в линию брови, и
губы подправляла пчелиным ядом, и красила редкую шевелюру в
радужные цвета. Но это еще не так страшно. Волосы вставали дыбом от
того, что все свои изменения она обкатывала на мне. Знаете, каково
это быть подопытным кроликом у свихнувшегося гомункула? Она ведь
реально строила мне глазки и пыталась охмурить, чтобы проверить
реакцию на очередное изменение имиджа. Я один раз даже подыграл на
образе загадочной принцессы, но ее это не остановило. Бурдюк лишь
рассмеялась и бросила: «Расслабься, красавчик, у тебя нет шансов».
Теперь она называла меня красавчиком. То ли за то, что я в свое
время отказывался ее называть красоткой, то ли так она обращалась
ко всем мужчинам.
- Надо пересмотреть наше соглашение, - продолжила провидица. –
Ты теперь будешь получать кристаллы из кладовой Ордена, перестанешь
грабить меня и, наконец, займешься своими обязанностями по
отношению ко мне.
- Договор не меняется из-за смены одежды, - усмехнулся я. – Все,
как и раньше: камень тебе – камень мне, или информация. Но сейчас
меня волнуют только кристаллы. Показывай, что там у тебя?
Бурдюк фыркнула и разжала кулак. На пухлой ладони сверкнули пять
камней: три белых, один синий и один красный – как всегда нечетное
количество. Чертовка каждый раз приносит так, чтобы всеми правдами
и неправдами всучить мне меньшую половину. Ну да ладно, я позволяю
ей дурить себя. В конце концов, Бурдюк от радости много болтает
такого, что в другой раз старается продать мне. Так что мы оба
довольны. Вот и сейчас не стану жадничать. Я взял все пять,
покрутил в пальцах, сознательно нервируя гомункула, а затем
протянул ей три, оставив себе два белых. Дело в том, что я, как
хозяин, должен сам качать питомца. Таковы правила.