Ещё не закончилась песня, как Булат, видимо, приревновав Пичи, подскочил и ударил мужчину в футболке с патриотическим рисунком. На Булата тут же наскочили сразу несколько отдыхающих. Трек переключился на «Всё, что тебя касается», а я бросился в зал, чтобы вытащить из толпы Пичи. Разыскать её в полутьме танцпола я не смог, зато получил удар в затылок. Я повернулся и стал молотить направо и налево, не разбирая, кто передо мной.
Потасовка уже сходила на нет и поверженные расползались по углам, как нагрянула полиция. Сторож пропустил машины в ворота, и десяток полицейских заломили за спиной руки Булату, всей его компании, нескольким отдыхающим и мне.
В отделении всех, как могли, рассадили по разным углам. Молодёжь закрыли по камерам, отдыхающих посадили напротив дежурки, пристегнув их наручниками к батарее. Бледный управляющий бегал вокруг майора: «Ну, давай порешаем, ты ж меня знаешь, не было у нас никогда беспорядков». Он отдал майору список с данными отдыхающих: «Ты посмотри, кого ты к батарее пристегнул. Все – сплошь уважаемые люди». Через час я услышал над своей головой:
– Давай мне этого диджея.
Я поднял голову: передо мной стоял плотный человек в обычных брюках и рубашке. Такие гражданские вызывают больше опасения, чем полицейские в форме. Их легко узнать по толстой шее и волосам «ёжиком». Меня отстегнули и привели в кабинет оперативников. Опер выключил кипятильник и вышел с банкой кипящей воды в руках.
– Ну что, злодей, ты сломал две челюсти и три ребра? – сходу заявил гражданский.
Я что-то промычал в ответ.
– Тяжкие телесные. Года три-четыре дадут.
– Я ничего никому не ломал.
– Ладно-ладно. Поверю тебе, если расскажешь, что ты делал в Доме отдыха.
– Денег хотел заработать. Устроился аниматором и спортинструктором.
– Что ты врёшь? Ты – журналист. Что там разнюхивал?
– Не нюхал я ничего, – пытался я пошутить, но понял, что моё имя пробили.
Это не так сложно сделать, да я особо и не конспирировался. Управляющий принял меня на работу без договора, на всякий случай забрав себе мой паспорт, но в конце сезона явно хотел забыть, что я у него работал. Гражданский, как я понял, был чекистом. И меня сильно смутило, что моей персоной заинтересовались спецслужбы.
– А по деревне когда ходил, о чём жителей расспрашивал?
– Это так – с людьми хотел познакомиться, фольклор собираю: песни, тосты, – начал я сочинять, но понял, что завязну в своих же показаниях.