А даже если найдется автор фразы, кто ему поверит? Ведь Алексей Курник к тому времени станет героем, его имя будет у всех на устах, а не… Короче, это все условности, о которых сейчас не стоит думать. Для начала нужно раскрыть жестокий культ, а для этого нужно не углубляться в глубокие размышления посреди дела.
Питер – странный город, полный разного рода психов, и Курник видал немало такого, от чего волосы встанут дыбом. Но когда до него дошел слух о каком-то культе, появившемся с запада, а также об их преступлениях… Преступлениях, холодящих разум. Преступлениях, о которых можно только перешептываться, сидя на лавочке. Нельзя недооценивать эти разговоры на лавочке во дворе. В потоке сознания людей, чья жизнь происходит в очередях и автобусах, нужно уметь уловить что-то действительно важное. Для этого необходим особый слух полицейского и невероятная проницательность. Так, после отстранения Курник ушел в запой и вышел на улицу лишь раз за неделю. Именно тогда он уловил нечаянно что-то о красных знаках на стене. Судьба? Высшие силы? Сжигающая карман сотка? Что бы это ни было, оно дало Алексею не только дело, но и надежду.
Мобильный телефон разродился вибрацией, за которой следовал короткий телефонный разговор. Нужно ехать на север.
– Госпади, Леша! – Мария втолкнула Курника в квартиру и принялась кружиться вокруг него, пока тот шел на кухню. – Как же я рада, что ты у нас есть, ты даже представить не можешь, во что ввязался мой муженек… и твой хороший друг. Ему нужна помощь. Нам всем.
– Да что случилось-то? Где сам Максим?
– Он в комнате, немножко накидался, давай я налью тебе чай, и пойдем. Только пообещай мне, что не сообщишь там… что если даже и не поможешь, хотя бы не предавай.
Женщине было невдомек, что Леха не бросает тех, кто с ним рыбачит по субботам. К тому же Макс уже не раз удачно уходил от проблем с пьяным вождением. Проблемы были не у Макса, а у гайцов, конечно.
В комнате, хмурый, сидел на стуле Максим Михайлович. Он сидел, облокотившись о сервант, что было меньшей из забот его жены. Над ним склонился взрослый сын, тоже хмурый, но трезвый.
– Ты себя слышишь, пап? Это ведь серьезно.
– Да что ты понимаешь…
– Ничего. Ты должен вернуться туда и отдать все.
– Ничего я никому не должен, слышишь? Ты меня слышишь?
– Соседи точно слышат, – жена попыталась подойти и взять бутылку кондитерского коньяка, но маневр не удался.