Когда Костя вошёл в тренерскую, Владимир Николаевич посмотрел на него и улыбнулся.
– А, Константин, – сказал он. – Проходи. Чай будешь?
– Да нет, спасибо, – ответил Костя и оглядел комнату.
Здесь среди спортивного инвентаря стояли кубки и грамоты в рамках, на полке лежали медали. И Константину показалось странным, что они были не на стенде в вестибюле, а в этой комнатушке. Казалось, что их здесь попросту позабыли.
– Чьи они? – спросил он, указывая на дипломы.
– Наши, – ответил физрук. – Нашей школы.
– А я думал, это вы постарались.
Владимир Николаевич уловил в его голосе усмешку и парировал:
– А ты что на физкультуру не ходишь?
Константин промолчал. Но Владимиру Николаевичу и так всё было понятно: физкультура – это не математика, и Костя достаточно крепкий парень, чтобы спокойно сдать любой зачёт.
Он открыл ящик стола и достал нож.
– Вот, держи. И впредь будь аккуратней. Ты уже не в том возрасте, чтобы драться. За это можно и в тюрьму угодить.
– Спасибо, – сказал Константин и взял нож со стола.
И когда рукоятка привычно легла в ладонь, он почувствовал себя победителем.
– И приходи на физкультуру, – сказал Владимир Николаевич. – Будем в волейбол играть.
– Я подумаю.
– Я тебе зачёт не поставлю, вот тогда ты подумаешь! – физрук усмехнулся.
Костя знал, что с Владимиром Николаевичем проблем не будет, поэтому улыбнулся в ответ.
– Ладно. Приду.
Татьяна вышла из гардероба. Она надела куртку, взяла со скамейки спортивную сумку, закинула её на плечо и вышла на улицу. Когда она была на крыльце, её догнал Константин.
– Тань, подожди, – окликнул он.
Она остановилась.
– Ну, чего тебе?
В её тоне послышалось раздражение, и Костя растерялся:
– Да я…
– Говори быстрее. Я на тренировку опаздываю.
– Я хотел сказать спасибо.
– Всё?
– Да.
– Ну пока!
Татьяна легко сбежала по ступенькам, а Костя посмотрел ей вслед и подумал:
«Почему же я раньше не замечал, что она такая красивая?»
Татьяна шла через двор грациозная, гармонично сложённая, и в её походке ощущалась гибкость. Даже издалека в ней можно было узнать спортсменку.
Весь вечер Константин думал о Тане.
«А ведь заступилась за меня. Не сестра и не подруга, совершенно чужая, но заступилась тогда, когда никому не было дела».
Камыша он считал просто приятелем, но вот Дима был ему ближе всех.
«И он тоже убежал! И даже когда он знал, что я иду разбираться с Губенко, то спокойно играл себе в волейбольчик! – размышлял Костя. – Потому что ему было плевать! А Тане было не плевать».