- Ладно, - я махнул рукой, - допустим, я и в самом деле могу
кое-что узнавать. И что? В вашем мире есть какая-то информация,
которую больше никаким способом узнать невозможно?
- Отчасти, - кивнула эльфийка, - в нашем мире есть место,
называемое Храмом Тысячи и Семи Снов. И оно… да, как бы глупо это
ни звучало по отношению к зданию, но этот Храм – одушевлённый. И он
требует очередного, - эльфийка запнулась, - не знаю, даже, как
сказать…
- Жертву? - подсказал я.
- Нет, не жертву, - качнула головой эльфийка.
- В самом деле? – я скептически на неё посмотрел, - и скольких…
кандидатов он уже принял?
- Четверых.
- И хоть кто-то из них оттуда вышел?
- Нет.
- И об их судьбе вам, разумеется, ничего не известно? – здесь
вопросительный знак можно было даже не ставить.
- К сожалению, нет.
- Значит, всё-таки жертву? – подытожил я.
- Нет, не жертву, - упрямо повторила она, - одна из наших легенд
гласит, что некто с уникальными способностями всеведения пройдёт
его и разрушит. Эти четверо вошли туда, но они не умерли. Храм
стоит в моём родном Зачарованном лесу. Если бы чья-то душа покинула
храм, не сомневайся, мы бы заметили.
- И почему они не прошли Храм? Их способности оказались
недостаточно… всеведающи?
- На этот вопрос у нас нет ответа, - ответила эльфийка.
Наступило молчание. Меня хотят в угоду спасения этого мира
засунуть в место, где даже умереть толком нельзя. Хотя наивно было
бы ожидать иного. В местах, где всегда хорошая погода, жители добры
и веселы, всего хватает и царят добро и справедливость, попаданцы
как-то исторически невостребованы. Нет, мне было что сказать, и
много, но интуиция подсказывала, что с капитальными разборками
стоит повременить. Хотя бы потому, что для них нужны силы, а с этим
ресурсом у меня сейчас дефицит. Да и по мозгам от этой девки больше
получать не хочется.
- А как тебя зовут? – внезапно спросил орк, отвлекая от раздумий
и пытаясь вывести на колею обыденного диалога. Что, кстати, странно
было видеть именно от него.
- Прости, что? – спросил я, не сразу услышав вопрос.
- Имя у тебя есть? – насмешливо повторил он, - или нам и дальше
называть тебя тело? Или туша?
- Зачем тебе моё имя, если ты меня уже приговорил, - прошипел я,
от постоянной головой боли испытав неконтролируемую злость, - или
палачи перед тем, как отрубить жертве голову, всегда спрашивают у
неё имя? Просто так, на память? Можешь поставить зарубку на своей
секире. Думаю, тебе этого будет достаточно.