Публика вернулась, когда Дженни кормила девочку ужином, и забилась куда-то в угол, но так, чтоб не упускать Дженни из виду; Дженни купала Элю в ванной, прибирала в ее комнате и, не оборачиваясь, знала – публика за спиной. Занимаясь домашней работой, Дженни старалась немного импровизировать плечами, руками, бедрами – ведь живешь как на сцене, публика не сводит глаз. Уложив Элю спать и переждав два ее обязательных сольных выступления («Мама, хочу пи-пи, поцелуй меня, мама!», «Мамочка, я хочу соку, и пусть Тони мне расскажет сказку». – «Если ты, чертова кукла, еще раз появишься, мы уйдем из дому!»), Дженни смогла наконец обратить внимание на публику.
Теперь надо было ужинать с Тони. Варианты: французский стол с вином и сыром, русский – с водкой и пивом, китайский (когда Дженни надоедала готовка, которую она ужасно не любила, и она заказывала блюда из ближайшего ресторана) – с виски и коньяком. Раньше Дженни не ела на ночь, предпочитала не пить, но не сидеть же как дура за столом, тем более что Тони уплетал все подряд с завидным аппетитом! С первого дня переезда к Дженни он навязал ей свой распорядок, и она, не успев оглянуться, как бы снова оказалась замужем. Вроде бы скучный, монотонный ритм семейной жизни, а с другой стороны – совсем не то.
Пятилетнее супружество оставило у Дженни горький привкус. Джек женился на ней в Риге (что по тамошним условиям было непросто) и вывез в Америку. Джек (Джек Лондон или Джек Потрошитель – она называла его так и так, в зависимости от настроения), профессиональный боксер, ныне спортивный тренер, был великолепен и неутомим в постели (за что ему долго все прощалось). Он боготворил Элю. Он присутствовал при ее родах и двенадцать часов держал Дженни за руку. Он заполнял анкеты, подписывал счета, выбирал страховки, вел переговоры с гаражниками и домовладельцем – какая эта головная боль, Дженни поняла после развода. Она вышла замуж за Джека Лондона, за человека с высоким чувством собственного достоинства, – она видела в нем свою американскую мечту. Но – обычное, всегдашнее «но», особенно в браках, – он не хотел идти вперед: ни карьера, ни деньги его не интересовали. Пренебрежение к противным зеленым бумажкам – хорошая черта характера, однако тогда, когда они есть. Получалось, что семью содержала Дженни, и чем больше она зарабатывала, тем меньше денег приносил муж. Почему она должна была уродоваться за компьютером, а Джек – играть в теннис и прохлаждаться перед теликом? «Мани, мани, мани!» – пела Лайза Минелли в «Кабаре». Но и это не главное. Джек, догадываясь, что она от него отходит, стал агрессивным (с мужиками такое случается), превратился в настоящего Джека Потрошителя. В доме установился режим террора. Стоило Дженни опоздать с работы на двадцать минут (застряла в пробке на Лорел-каньон), как Джек ее встречал прокурорской филиппикой: «Где ты была? За это время тебя могли вые… полгорода!» Однажды он ей врезал, и она отлетела в другой угол гостиной. «В следующий раз он меня убьет», – подумала Дженни и решила, что следующего раза не будет – все, развод! Он не соглашался на развод, они мирились, ссорились, она разрывалась: «У Эли должен быть папа» и «У меня должна быть нормальная жизнь», – хотя, возможно, нормальнее не вообразить, просто сама норма ей претила. У Джека на первых местах были: Эля,