Поэтому, попрощавшись с Алексеем у своего подъезда и поднявшись
домой, я спокойно прошёл по уже привычным завалам в комнате и лёг
не раздеваясь. На тот случай, если тело всё-таки отключится и опять
припрутся какие-нибудь незваные гости. Не хотелось бы, чтобы меня
нашли голым.
В голове был сумбур от повторного переживания событий во время
рассказа Алексею и, главным образом, от выпивки.
— На самом деле я никогда особенно не пил. Только в
последнее время. Ну, в последнее время-то всё идёт, мягко говоря,
не так, как обычно.
В задумчивости я окинул беглым взглядом свою комнату. Завалы
достигли прямо-таки глобальных масштабов. Тут и все мои
многострадальные потоптанные и многократно порванные книги. От
мебели, не считая кровати и стола, ничего не осталось. Все полки
раскиданы, стулья в щепки. На слегка подкошенном столе одиноко
лежит почерневшая клавиатура. Всюду грязь, всё в следах. О ванной я
вообще боялся думать, наверное, там уже целый пруд с лягушками. И
так вдруг противно стало. В голове не билось не одной мысли, кроме
брезгливости.
Скорее автоматически, чем осознанно, я поднялся с кровати и
начал убираться. Сначала, конечно, собрал все уцелевшие книги.
Затем начал разгребать мусор и стаскивать его в коридор. Не
удержавшись, заглянул в ванную и ужаснулся открывшимся водным
просторам. Последующие несколько часов вычёрпывал воду, а затем
вытирал пол.
Как когда-то мне помогло мытьё посуды, так и теперь уборка
быстро избавила от головной боли и похмелья. Единственное, что
страдало от уборки, так это моё многострадальное тело. Когда я
наконец вышел из ванной, то походил не на Квазимодо (тот показался
бы в сравнении со мной просто очаровашкой), а на раздавленную
сороконожку. Спина не разгибалась. Но всё же я с удивительным
упорством продолжал убираться. На улице уже начало светать.
Пока наводил порядок, я успел решить, что напишу записку, на
всякий случай. И если тело опять отключится, то те, кто наверняка
ко мне ворвутся, будут знать, что резать и хоронить меня не стоит.
С другой стороны, смотря кто ещё ворвётся. А то, может, лучше,
чтобы похоронили…
Пока я так рассуждал, дело дошло до сброшенных книжных полок. Я
как раз взялся за первую, повесил на один гвоздь и собрался вешать
на второй, когда неожиданно заметил, что она никак не желает на
этот гвоздь вешаться. Я даже не сразу понял, что на самом деле, как
я ни стараюсь, это моя рука не двигается. Я хотел было посмотреть,
что с рукой, но голова двигаться тоже отказалась.