Как же тут все любят красный цвет. Даже все резные фигурки из
камня, которые стояли недалеко от меня, были исключительно
красными. Что-то знакомое было в этих фигурках…
Я с открытым ртом сидел на кирасе до тех пор, пока она не
нагрелась и я, ошпарив себе зад, судорожно не вскочил. На грохот и
весёлый треск горящего пола начали сбегаться слуги. Первым прибежал
вездесущий Френк Третий. Он выскочил из соседней, самой дальней
двери и кинулся тушить картину почтенной бабушки с нездорово
бледным лицом. Вообще-то на всех портретах были изображены
исключительно бледные физиономии.
Из соседних дверей начали выбегать другие слуги. Причём
исключительно мужского пола. Я ещё пару минут смотрел, как они
тщетно пытаются тушить разгоревшийся пожар, и отправился дальше по
коридору в поисках выхода. Свой трофей в виде золотой подставки
весом килограммов двадцать я, естественно, прихватил с собой.
Поскольку для суетящихся слуг я не был виден из-за поворота, я
спокойно прошёл к выходу. Выходом служил большой подъёмный мост.
Посмотрев по сторонам и не найдя ничего похожего на механизм для
его опускания, я кинулся к окну. Выглянув, я оцепенел, подо мной на
глубине в сотню метров находился ров с водой, в котором плавало
что-то зелёное и, кажется… живое?! В лунном свете было видно нечто
непонятное, лениво плавающее на поверхности. Чем-то оно напоминало
крокодила… хотя видно было довольно плохо…
— Граф! Где вы?! — послышалось из-за спины.
По коридору в мою сторону спешил всё тот же вездесущий Френк
Третий.
Разговаривать с ним я не стремился, а то ещё спросит про пожар,
посему я вспомнил историю о молодом Икаре, пообещал себе не лететь
слишком высоко и прыгнул в окошко.
По пути вниз я успел подумать о том, что этим летом я уже падал
так же и полёт тот не доставил особой радости ни мне, ни
покорёженному асфальту. Кстати, на асфальте до сих пор осталась
выбоина примерно с человеческий рост. «Даже не верится, что её
оставил человек, с какой же высоты ему для этого пришлось бы
падать?» — вспомнилась мне реплика капитана Лысько и его удивлённое
восклицание после моего объяснения — «Надо же, ну ты прямо
человек-паук какой-то».
Мои мысли прервались тем, что я влетел в холодную воду.
Холодную?! Я бы сказал, просто-таки ледяную. Как говорится, не
май месяц.