Я закрыл за Алексеем дверь и вернулся на кухню.
Так. Сейчас начнутся расспросы. Что за статуя, кто это приходил…
Во всяком случае, будь я на месте Белкина, обязательно бы всё
выведал.
— А о какой это книге говорил капитан нашей доблестной
милиции?
Этого вопроса я не ожидал.
— Хочешь почитать? — усмехнулся я. — Сейчас принесу.
Я сбегал в комнату, принёс свеженькую — только из типографии —
книгу, и протянул спецназовцу.
— Дарю, читай на здоровье.
— Спасибо. — Белкин принялся с интересом вертеть её в руках.
Если он сейчас скажет, что ещё никогда не был знаком с настоящим
(а то и вовсе «живым») писателем, то я его прибью. И не посмотрю,
что он спецназовец. Единственный человек, которому я мог бы
спустить подобные глупые фразы — это Лида… но её здесь нет и,
боюсь, никогда не будет.
— Может, подпишешь, раз уж тут такое дело?
— Конечно, — легко согласился я, взяв с холодильника ручку. —
Что написать?
Белкин глубоко задумался и даже потёр пальцами виски.
— Давай я продиктую по буквам, — наконец предложил он, и мне
показалось, что в его голосе прозвучала какая-то странная
неуверенность. — Это на испанском: Nosotros una tribu.
Я послушно вывел надпись, не слишком задумываясь над её
содержанием, всё равно я по-испански ни слова не знаю, кроме всяких
«буэнос ночесов» и «амигосов». Хорошо хоть не просит придумать
индивидуальное пожелание.
Подписавшись под хитрыми закорючками — иначе мой почерк назвать
просто нельзя — я протянул книгу Белкину.
— Приятного прочтения.
— Спасибо. — Он вяло улыбнулся и посмотрел на часы. — Вечерняя
смена уже закончилась и меня тоже дома ждёт жена. Так что ты уж не
обессудь, но ужинать тебе придётся одному.
Ну вот. У всех дома жёны…
— Да чего уж там, — махнул я рукой. — Тогда до завтра.
— Курица будет готова через минут двадцать, — предупредил меня
спецназовец, скинув фартук. — Я её фаршировал хитрой начинкой, тебе
должно понравиться. Всё, приятного аппетита, а я убежал.
Так я и остался ужинать в гордом одиночестве. Как обычно, в
принципе. Ладно уж, будем реалистами — ужинал в гордом одиночестве
несколько лет подряд и ничего, а тут вдруг грустить вздумал.
Взрослею? Поди ж двадцать второй годок.
Усевшись в своё любимое кресло, я глубоко задумался. А
Белкин-то, похоже, себя не очень хорошо чувствует, или проблемы
дома? Хмм… или это Алексей его слишком сильно приложил? То-то
спецназовец виски тёр — явно голова разболелась.