Олег улыбнулся, но объяснять ничего
не стал. Ни к чему это кому-то говорить. Он и на Земле не очень
любил свои дни рождения, только там отмазаться от их празднования
не получалось. А здесь вот такая возможность есть.
Да, сегодня Олегу или, если
придираться, то его телу исполнилось шестнадцать лет. Так никому об
этом не сказав, Олег ушёл в город. Решил просто погулять. Раз уж
Дамин с семьёй отдыхают, то уж их неформальному хозяину сам бог
велел.
Возбуждение, охватившее город при
известии о гибели короля и об исчезновении принца Лекса, за
прошедшие декады несколько спало.
Магистрат после долгих ночных
заседаний ни к каким конкретным решениям так и не пришёл. Выражать
поддержку герцогу Нею ре Винору не хотелось — уж слишком вескими
казались подозрения на его участие в организации убийства монарха.
Но и выступить против него опасались — злопамятство и мстительность
герцога были известны всему королевству.
Мэр города Егорий даже с лица спал.
Его пухлое, обычно всегда самодовольное лицо теперь излучало
тревогу.
И не удивительно, в отличие от
магистров ему предстояло на Совете владетелей уже через семь декад
чётко обозначить поддержку Сольта регенту или отказ от таковой. И
то, и другое было чревато концом карьеры и, может‚ даже жизни в
зависимости от того, чья возьмёт.
Сам по себе Егорий, конечно же, не
был владетелем, но тут играли свою роль законы Винора.
В Виноре, как и в большинстве других
королевств, княжеств и даже в империях центральной и южной частей
Тарпеции, города пользовались правом коллективного сеньора. Это
что-то вроде бывших колхозов в родном мире Олега.
Граждане городов, все поголовно, были
простолюдинами. Рабы и аристократы, проживающие в городах, их
гражданами не являлись.
А вот сами города, можно сказать
юридически, являлись владетелями. То есть имели те же права и
обязанности перед монархами, как и другие феодалы.
Города могли иметь в собственности
земли за своими стенами, свои поля и лесные угодья, своих
крепостных крестьян, сервов и городских рабов. В некоторых
государствах Тарпеции города имели даже свои каторги, куда
отправляли преступников, не заслуживших смертной казни.
Позицию Сольта на Совете владетелей
должен был озвучить Егорий, вот только определить её должен был
магистрат, а магистры просто ушли от решения, оставив мэра
действовать на свой страх и риск.