— Дай мне оружие, тэн,
— попросил Синдри. — Я буду сражаться вместе с остальными!
— Будешь. — Я покачал
головой. — Но только когда подрастешь. А сейчас, если на нас
нападут, — полезай под лавку и не высовывайся.
— Я уже мужчина, мой
тэн! — прошипел Синдри. — Мне уже тринадцать! В мои годы мой
отец...
— Твой отец в Небесных
Чертогах будет очень недоволен, если его сын отправится к нему
раньше времени, не успев совершить подвигов и не продолжив
род. — Я повернулся к Хроки. — Следи, чтобы юный Флокисон не
натворил лишнего. Отвечаешь головой!
Хроки хмуро кивнул.
Кто знает — может быть, он тоже считал, что тринадцать лет — вполне
подходящий возраст, чтобы драться наравне со взрослыми мужчинами.
Но не с тройкой же Силы! Мне совершенно не хотелось рассказывать
Рагнару, как его воспитанника аккуратно располовинили топором или
секирой.
— Гудред! — Я
аккуратно уколол палец лезвием «Ведьмы». — Позови сюда пятерых
своих лучших воинов. Я наделю их оружие и броню могуществом Тира
Однорукого.
Гудред неодобрительно
покачал головой, но отказываться не стал. Перед боем любые средства
хороши. Я собирался баффнуть как можно больше бойцов — с посохом
Рунольва очки духа восстанавливались ощутимо быстрее.
Но не успел. В воздухе
засвистело, и Гудред осел на палубу, зажимая пробитое стрелой
плечо. Скрип уключин, до этого становившийся все громче, на
несколько секунд затих — настигавший нас в тумане таинственный
корабль уже взял разгон, и теперь воины на нем бросали весла и
хватались за оружие. Видеть бы хоть что-нибудь! Но нас окружала все
та же непроглядная серая дымка.
А потом темная, почти
черная деревянная зубастая башка драккара разрезала туман, целясь
нам прямо в беззащитный бок.
Дерево застонало, безуспешно пытаясь остановить разрывающее
плоть корабля черное чудище. Застонало — и не выдержало. Толстые
доски ломались, как спички. По нашему драккару будто пробежала
волна, а потом он вдруг наклонился так, что едва не черпнул бортом
воду. Едва поднявшийся на ноги Гудред снова упал, проехался спиной
по вздыбившейся палубе и с размаху ударился головой о борт —
похоже, командовать он сможет еще нескоро. Я бы и сам свалился,
если бы не подвернувшаяся кстати снасть, за которую я уцепился даже
не рукой, а изогнутым полумесяцем лезвием секиры.