– Постой... Так он же давно помер!
– Они все померли. Кто раньше, кто позже, – вздохнул хозяин кабинета, все еще пребывая в мрачном настроении. Похоронном.
– А как же он тогда будет вести салон? То есть галерею? Тьфу ты, выставку! В записи, что ли?
– То диктор. Юрий Левитан. А то Исаак Левитан, – тихо сказал до сих пор молчавший третий. В отличие от Феди он был худ, застенчив, с мягкими чертами лица и какой-то виноватой улыбкой. Непонятно, как он вообще затесался в ряды фээсбэшников. Все с той же виноватой улыбкой третий пояснил: – Исаак Левитан – художник-передвижник. Ему особенно удавались пейзажи. «Золотая осень», к примеру. Очень известная картина.
– Не люблю я это искусство, – поморщился его начальник. – Вот ты, Громов, и бери на себя работу с экспертами. Раз так хорошо разбираешься в живописи.
– Есть!
– В общем, был звонок. Выставку отказываются страховать, а без этого ее открыть никак нельзя. И, в конце концов, они правы. Проще поймать вора...
– Воров, – поправил хозяин кабинета. – Мои люди хорошо поработали. Похоже, все кражи – дело рук преступной группы в составе двух человек, мужчины и женщины. Один отвлекает внимание, другая совершает кражу. Заменяет раритет подделкой. Они все время меняют внешность, прекрасно разбираются в психологии людей, используют нестандартные ситуации.
– Бонни и Клайд? Сладкая парочка бандитов?
– Вроде того.
– Так почему же их до сих пор не задержали, раз все про них известно?
– Во-первых, известно далеко не все, – тяжелый вздох. – Они живут в разных городах, один в Питере, другая в Москве. Друг с другом не общаются, делают вид, что незнакомы. Канал связи не известен, следовательно, доказательств нет. И за руку никого из них не поймали. Невозможно ведь предугадать, кто на этот раз украдет, а кто будет только отвлекать внимание, он или она. Пока нам не удалось разгадать ни одну их комбинацию. Мы думаем, как это сделать.
– Давайте совместными усилиями попробуем разработать операцию, в результате которой и доказательства будут, и полная ясность, кто есть кто, и выставка в Питере, наконец, откроется. Громов?
– Я здесь.
– Займись.
– Есть!