– Бра’ас готовили стать нетуш, – на этот раз Стей не согласилась. – Мы не можем быть уверены до конца.
– Ну, ещё и для Глии найди причину, – всплеснул руками капитан. Тэрона задевали подобные подозрения, потому что он уже успел привыкнуть и поверить своей команде, а за Бра’ас с Глией вообще был готов голову отдать на отсечение.
– У неё нет видимой причины и это… – тихо проговорила зам.
– Очень подозрительно, да? – закончил капитан. Стей вместо ответа посмотрела раненым зверем. Для неё все эти рассуждения были не менее болезненными. Ошибаться в людях всегда больно, тем более в близких.
Они посидели молча, пока не стих шум воды. Тэрон отдал Стей майку Бра’ас, висевшую у него на локте всё это время. Зам кивнула и занесла одежду в душевую. А когда вышла, то капитан, уже поднявшийся на ноги, спросил:
– А что оно рассказывало?
– Оно умеет говорить?! – в этот момент Стей испытала лёгкий шок. Дети были для зама загадкой, или, точнее, чем-то вроде крысёнышей, шуршащих где-то по углам, поэтому о возможности поговорить Стей даже не подумала.
Капитан и его зам озадаченно посмотрели друг на друга и резко повернулись в сторону открывшейся двери душевой.
Глава восьмая. Не хочу плакать
Ценность человеческой жизни давно уже обесценилась. Никто не переживал о ком-то и не думал о другом больше, чем о собственном выживании. Понятия «семья» в глубоком и объединяюще тёплом смысле не было даже в среде аристократов. Что уж говорить о простых рабочих, которые только и думали… Точнее, в принципе не думали, но радели лишь за свою голову. Вот и к смерти относились просто – случилось и случилось. Мёртвых, а порой и ещё живых, но уже стоявших на пороге, сносили в общие ямы, поливали сверху разбавленным маслом (неразбавленное дорого стоит) и поджигали. Ни могил, ни надгробий, ни прощальных речей и волнующих воспоминаний. Все становились прахом. В некоторых поселениях трупы оставались посреди улиц, а по ночам приходили людоеды, которые эти трупы прибирали к рукам, а точнее к животам. Умер и умер. Все умрём, всех сожгут или съедят, так о чём беспокоиться?
У аристократов к мёртвым относились лишь немногим лучше. На планетах знати людоедов не водилось, поэтому тела «сильных мира сего» торжественно сжигали, а трупы прислуги сваливались в общие ямы, как и везде. Похороны генералов сопровождались целыми парадами, прощальными речами и выступлениями приглашенных артистов. Но поскольку армейские главы не отличались добрым нравом, то и о них воспоминания быстро стирались. Солдатню и вовсе сжигали в общей безымянной куче.