Вопрос. Вы указали на то, что хагана вооружилась накануне 4 апреля. Все ее члены получили оружие в один и тот же срок?
Ответ. Отряд хаганы насчитывал примерно 500 человек. Насколько мне известно, оружие имели 20–30 человек.
Вопрос. Вооружение хаганы происходило против воли властей?
Ответ. Да, поскольку мы хотели сами контролировать ситуацию и быть совершенно уверенными в отражении существующей для ишува опасности. Факты доказывают, что мы оказались правы… (цит. по: Sefer toldot ha-hagana 1954-64,1/2: 922-25).
Из этого подробного рассказа видно, что приведенное выше колоритное описание полковником Сторрсом импозантного Рутенберга, сделанное задним числом, на самом деле мало корреспондировало с его реальным отношением к одному из руководителей еврейской самообороны, да и ко всему еврейскому ишуву в целом. Как всякий английский чиновник, проводивший на Востоке «гибкую» двурушническую политику, Сторрс и на этот раз нарушил свое обещание о том, что никто из членов хаганы не будет арестован. Ничтоже сумняшеся англичане решили возложить ответственность за собственные просчеты на руководителя хаганы Жаботинского. По жестокой логике неправедного суда он был признан одним из главных виновников произошедших в стране беспорядков.
Сообщение об аресте Жаботинского и других членов хаганы вызвало широкий протест в Эрец-Исраэль и среди евреев всего мира. Протест носил разнообразные формы, включая и столь причудливые, о которых вспоминает биограф Жаботинского Ш. Кац:
Один из руководителей «а-Поэль а-Цаир», Иосиф Агаронович, предложил тель-авивскому муниципалитету переименовать улицу Алленби в улицу Жаботинского. Муниципалитет отказался. Агаронович с группой молодежи в одну ночь заменили все уличные таблички. На следующий день работники муниципалитета восстановили прежние таблички. Ночью их снова подменили.
История продолжалась несколько дней. Циркулировала байка, что полковник Сторрс, отправившись как-то вечером к приятелю, проживавшему по улице Алленби, провел в дороге полчаса, пока шофер безуспешно искал адрес. В конце концов он выяснил, что улица, описанная ему прохожими как улица Жаботинского, и была на самом деле той, которую он искал (Кац 2000,1: 430).
Вот что писала в эти дни (23 мая 1920) издававшаяся в Париже «Еврейская хроника»: