И небо вновь обрушилось на него.
– Катька, беги глянь, кого там нелёгкая принесла, – прикрикнула Серафима, пытаясь из-под руки разглядеть, топтавшуюся у калитки женщину.
– Тю, Сарка! Неужто не узнала, – донёсся от калитки голос почтарки тётки Гапы. – Це я к тебе с весточкой.
Почтарка приезжала во второе отделение возжаевского совхоза раз в неделю. Ждали её люди с надеждой нетерпением и страхом. Содержимое её сумки могло кого-то осчастливить, а кого-то бросить на дно пропасти безысходного горя и тоски.
Серафима насторожилась, уж больно как-то неприятно резануло слух это «весточкой». Тем временем старшая дочка Катя уже хлопала босыми ногами по тропинке к калитке. Серафима распрямила отёкшую спину и направилась следом.
– Ты дюже то молодка не горюй, – затароторила скороговоркой Гапа, протягивая казённый, заштемпелёванный синими печатями конверт. – Пропавший без вести, это не значит што мёртвый. Ты уж не обессудь девонька, не удержалась, заглянула. Конверт то ещё до меня цензурой был открыт.
Молодая женщина взяла трясущейся рукой серую бумагу официального сообщения, и сложила в одно предложение расползающиеся перед помутневшим взглядом слова: «Сообщает…ваш муж… у населённого…Мясной Бор…считать пропавшим без вести».
– Катынька! – притянула она к себе крутившуюся под ногами девочку. – Беда то какая!
За год войны хлебнувшая сполна женщина прекрасно понимала, что ещё неизвестно что хуже «пал смертью храбрых» или «пропал без вести». На шее трое мал мала детей, а пропавшему без вести продатестат не положен. Неизвестно сложил ли он свою головушку, и лежит где-то в болтах под далёким северным городом, или же поднял руки и сдался врагу.
Старшую семилетнюю Катеньку да последышей Пашку да Петьку как прокормишь на совхозные трудодни? Да ещё тётька Гапа, будь она неладна, засунула свой нос в чужую тайну. Уже сегодня всё Второе отделение будет знать, что Никита пропал без вести.
То, что он может быть уже неживой, что его больше нет отошло на второй план. Как прокормить три рта? Как выжить самой в беспросветной голодной круговерти сошедшихся в смертельной схватке стран и народов? А если он в плену и об этом станет известно? Ведь это клеймо семьи «предателя Родины» и никакой помощи.
– Горе то какое, – прошептала она обессиленно ещё раз.
– Ма, ты почему плачешь? – теребила её за подол старшая дочь.