Оплатив счёт за завтрак, я пошёл на своё первое серьёзное собеседование. До этого в Озёрске работа находила меня сама, и диалог с владельцем строился больше вокруг моих вопросов, чтó нужно будет делать и сколько будут платить. В Питере же приходилось прежде всего презентовать и продавать себя.
«Рибай» располагался на первом этаже нового современного здания сразу за Казанским собором. Тут был целый куст проектов холдинга Ginza Project. На шестом этаже работал пафосный ресторан Terrassa с отличным видом на собор, напротив входа стояла круглогодичная застекленная веранда «Мамалыги».
Хостес проводила меня за столик в углу главного зала. У меня было время оглядеться. Я сидел в просторном помещении со вторым ярусом, бóльшую часть которого занимали массивные деревянные столы, покрытые красной глазированной плиткой, и солидные кожаные диваны в английском стиле. По периметру на карнизах висели большие гипсовые коровьи головы, в удалении от входа во всю высоту зала возвышался большой винный шкаф.
Через пять минут ко мне подсела менеджер по персоналу, и началось собеседование.
– Официантом работали раньше?
– Был управляющим в большом заведении, – ответил я и для солидности добавил, – обучал официантов.
– Какие степени прожарки мяса вы знаете? – спросила она и внимательно посмотрела на меня.
Этот вопрос сразу застал меня врасплох, поскольку в нашем озёрском ресторане хоть и были курица, свинина и говядина, но ни про какие степени прожарки я раньше не слышал. В голове крутилось только одно слово, которое хоть как-то ассоциировалось у меня с прожаркой. Неуверенно я произнёс:
– Вэлл дан[4].
– Ещё какие-то знаете?
– Нет, – ответил я и был готов провалиться на месте.
– Хорошо, какие сорта красного винограда вы знаете? – продолжала с улыбкой заваливать меня девушка.
Из своего небольшого опыта употребления вин в диапазоне 200 рублей за бутылку в будни и 500–700 по праздникам и дням рождениям я смог вспомнить два:
– Каберне и мерло.
– Ещё какие-то знаете?
– Нет, – честно ответил я, понимая, что, скорее всего, собеседование провалил.
Она спросила, давно ли я в Питере. Я честно ответил ей, что идёт второй день. Она уточнила, где я работал. Но слово «Айвенго», вызывавшее трепет во всей Челябинской области, не произвело на неё ровным счётом никакого впечатления. Над столом возникла пауза. Девушка что-то писала в блокноте, а я просто молчал и смотрел на неё преданными глазами, ожидая вердикта.