– Я не знаю, что ты задумал. Но тебе с нами не справиться, – сказал жёстко, специально выделив слово «с нами», чтобы показать, – Соня на моей стороне.
– Вы дошли до Великой Вершины? – не отводя взгляда, задал Добромир совершенно логичный вопрос. Тем более я об этом только что непрозрачно намекнул. Светозаров не таился и не маскировал интерес словесными вывертами. Да и кого тайна Великой Вершины могла оставить равнодушным?
Мы в который раз мерялись взглядами. Я не торопился с ответом.
– Дошли.
– Как вы спустились?
– Там оказались сани. Съехали на них.
– Так просто? – Добромир нахмурился. – Никто не возвращался с Вершины.
– Это достоверно неизвестно.
– Неужели на Вершине ничего не было?
– Глупые легенды врут, там ничего нет. Все хотят верить в чудо, избавиться от боли. Наберись смелости и вперёд.
– Почему ты спустился нормально, а Соне, как ты сказал, стало плохо? – чемпион не верил мне. Так я тоже ему не доверяю.
– Мне было плохо, просто я быстрей оклемался.
– Для Сони спуск не страшен, Мерин же показал.
– Высотомер – не Великая Вершина. Вершина решает, кому жить, а кому умереть.
– Значит, Соня чуть не умерла? – голос Добромира дрогнул, и мне это не понравилось.
– Мы оба чуть не умерли. Вершина отпустила нас. Если хочешь, можешь прогуляться туда, – я встал из-за стола. Больше всего на свете мне хотелось похоронить эту тему, забыть, выбросить из головы, зажить жизнью, в которой нет места ВВ.
Если бы это было возможно!
Великая Вершина – владетельница сердец и умов, заветная мечта всех верховенцев, включая дряхлых старцев и детей. Они будут взывать к ней, молиться, просить о милости. Никто в здравой памяти и ясном рассудке не забудет о Вершине.
– Я видел тебя на Высотомере, – проговорил Добромир мне в спину, – ты не чувствуешь боли.
Я притормозил и оглянулся.
– Если обратишься за помощью к Соне, чтобы пойти на Вершину, сначала придется убить меня…. Попробуй. Если сможешь.
Соня
На следующее утро Эрвин стучал сковородками, поджидая нас к завтраку. Он не хотел ни в чём уступать Добромиру. Взять под контроль всё, до чего можно дотянуться, быть лучше противника, быть на шаг впереди, предугадать и предусмотреть любое действие неприятеля, – вот цель, которую поставил Эрвин. И теперь он сдержанно и вежливо встречал нас.
Мысленно готовясь к очередной пикировке между парнями, я дала себе слово молчать. Невозможность перемирия между Эрвином и Добромиром была столь очевидна, что я решила прекратить все попытки установления нейтралитета. Добромир с прошедшего вечера тоже, похоже, дал обет молчания. В тишине, нарушаемой только позвякиванием приборов, не проронив ни слова, наше неразговорчивое трио позавтракало. В кои-то веки я испытала облегчение. Хотя бы завтрак прошёл спокойно.