Правда, все лесное богатство СССР оценивается в 500 миллионов гектаров. Но в этих подсчетах есть некоторая ошибка, так как в эту цифру включены болотистые пространства, степные леса, тайга, кустарники и пр.
О каком бы то ни было «хозяйственном освоении лесов» за двадцать лет советского владычества вообще нечего и говорить. Да власть к этому и не стремилась. То, что называлось «хозяйственным освоением», было диким хищничеством. Занимались эксплуатацией наличных лесных запасов, не заботясь о применении какой бы то ни было разумной системы.
К этим «хозяйственным методам» надо прибавить еще и лесные пожары, охватывавшие многие миллионы гектаров леса в различных областях СССР и уничтожившие огромные пространства ценных лесных запасов.
Поэтому настоящие лесные запасы СССР на сегодняшний день должны расцениваться самое большее в 50 – 60 миллионов гектаров пригодных лесных площадей. Однако зачастую эти леса расположены в транспортном отношении настолько неблагоприятно, что половина их по хозяйственным соображениям практически бесполезна.
Так, например, старые буковые леса Кавказских гор вообще не могут быть использованы, так как нет никакой возможности доставить их с гор на равнину, не уничтожив промышленной ценности леса или не высушив многочисленных целебных источников Кавказа.
Одно из последствий этого хищничества заключается в том, что часть старых и большинство новых лесных предприятий на Севере и Дальнем Востоке СССР продолжительное время не смогут вполне продуктивно работать, так как у них уже нет достаточного количества древесины.
Между прочим, часто случалось, что благодаря плохому техническому руководству лесными работами и ненадежности работающих в принудительном порядке рабочих по дороге от места рубки до лесопилок, расположенных в большинстве случаев в устьях больших рек (так, например, только в Архангельской бухте, в устье Северной Двины на Белом море расположено около 30 лесопилок), теряются огромные массы древесины, так что многие лесопилки стоят все лето из-за отсутствия сырья.
Мне лично пришлось видеть, как на Крайнем Севере зимой 1928/29 г., вследствие плохого устройства цепного запора у устья реки Мезень, вследствие внезапного прорыва одного из запоров, три миллиона бревен было сразу выброшено в Белое море.