Я проснулась в два часа дня; быстренько приготовила курицу в фольге, сделала салат «Оливье» и порезала остатки копченой колбасы, выложив ее красивыми кружочками на тарелку.
Был еще полузасохший сыр, который тоже пошел в дело, и картошка фри, разогретая в духовке.
Егорыч явился в праздничном костюме, от него несло одеколоном «Шипр», очевидно, сохранившимся с советских времен, и с чахлой елочкой с двумя поломанными внизу ветками.
– С праздником, Марго! Бери елку. Являться с пустыми руками как-то неудобно, вот я и принес. Елочки-то у тебя, поди, нет.
– Нет.
– Сойдет и эта.
Я наполнила трехлитровую банку водой и поставила туда елку. Все лучше, чем ничего.
Вечер проходил душевно. Мы расправились с курицей, выпили по паре рюмашек и сидели, распевая во все горло: «Каким ты был, таким ты и остался…»
Я выводила мелодию, подперев щеку рукой, Егорыч вторил мне, взяв октавой ниже, – наш дуэт вполне мог процветать в провинциальных кабаках, после пения сосед расчувствовался и высморкался в большой клетчатый платок.
– Хорошая ты баба, Маргарита, душевная. Не такая, как другие.
Под другими он явно подразумевал собственную жену.
Зазвонил телефон; я встала и с чувством поцеловала Егорыча в макушку, прикрытую редкими волосами.
– Все образуется, Егорыч, вот увидишь.
Едва я сняла трубку, как раздался Динкин вопль.
– Наконец-то. А то я звоню, звоню.
– Не слышала. Мы с Егорычем сидим и песенки распеваем. Хочешь, приезжай к нам.
– У меня Мишка пропал, – произнесла Динка громким шепотом.
– В смысле?
– Не знаешь, как люди пропадают? – рассердилась она. – Слушай, – она снова перешла на шепот. – Я просто схожу с ума.
– Как давно его нет?
– С Нового года.
– Он встретил Новый год и исчез? – уточнила я.
– Новый год мы встречали до четырех утра. Потом он лег спать, проснулся в девять и ушел. Сказал, что ему нужно к матери уехать. Она, мол, плохо себя чувствует и просила его навестить. Он уехал и… все, – закончила Динка, издав непонятный звук, который я квалифицировала, как прелюдию к истерике.
– Друзьям звонила?
– Естественно.
– Что?
– Ну ты же знаешь его друзей. Кто-то хихикал и говорил, что ничего не знает, кто-то наорал, что я беспокою людей в новогодние праздники, кто-то просто повесил трубку. До некоторых я не дозвонилась.
– А матери звонила?
– Да. Она сказала, что ни о чем его не просила и к ней он не приезжал.