И не считая того, что
никакие башенки не помогут защитить Фолькьерк со стороны моря. На
воде задачка из сложной превращалась в совершенно невыполнимую. Как
остановить драккары, имея лишь пару-тройку жалких лодочек? Разве
что забросать камнями со скал над узким проходом во фьорд… Пожалуй,
я так бы и сделал, будь у меня хотя бы пятнадцать свободных бойцов
– но пока что их не хватало даже на те же самые ворота. Плохо. Со
всех сторон – плохо. Подойдут строем, закрывшись щитами, выломают,
и всё. Полноценной рукопашной схватки даже с десятком более-менее
прилично одетых и обученных воинов мне не выдержать. В ближнем бою
мне помогут только Хроки, Айна и Рерик, до сих пор таскающий на
плече здоровенную дубину вместо секиры. Вывод – никакой рукопашной.
И никакого десанта со стороны моря. Если до песка доберется хотя бы
один драккар, дальше можно уже не воевать.
– Твою ж мать… –
простонал я.
Да лучше бы меня Болли
грохнул, честное слово. Оказывается, быть тэном не так уж и круто.
А ведь мог бы сейчас сидеть себе в горной крепости «Волков»,
кастовать баффы для прокачки и хватать за попы неписей-рабынь.
Красота?
– Держи. Тебе надо
поесть.
Айна? Привыкшие к
мерцанию интерфейса глаза не сразу разглядели в полумраке рослую
женскую фигуру. Нет, не она… У девы щита, похоже, нашлись дела
поважнее, чем кормление погрязшего в государственных (три раза
«ха») делах тэна.
– Надеюсь, от твоих
рун будет польза. – Мать Сигурда поставила рядом со мной дымящуюся
тарелку. – Олаф Кольбьернсен защищал свой дом мечом, а не
колдовством и хитростью.
Руны?.. А, ну да.
Когда перестало хватать интерфейса, за неимением бумаги и карандаша
я принялся чертить схемы кончиком кинжала прямо на столе. Выходило
не слишком то похоже на руны – если не считать того места, где я от
отчаяния нацарапал слово из трех букв под кривым рисунком башни,
упорно отказывавшейся простреливать фьорд и скалы
одновременно.
– У Олафа было
достаточно мечей, Астрид, дочь Хрута, – ответил я, – но все они
остались на чужих берегах.
– Я знаю. – Взгляд
Астрид чуть потеплел. – В том, что Фолькьерк теперь беззащитен, нет
твоей вины. Я лишь скорблю об ушедших в Чертоги Всеотца. Тэн Олаф
был великим воином.