– Я прошу тебя об этом, друг мой. – Я указал в сторону
фьорда. – Один из кораблей понадобится, чтобы отвезти павших в
Чертоги Всеотца. Тот, что принес самого Орма, принадлежит мне по
праву, но у меня недостаточно людей, чтобы управлять третьим. Он
твой. Позволь отблагодарить тебя за помощь… но не стоит брать в
Эльгод весь хирд – негоже оставлять Арефьорд без защиты. Достаточно
будет и половины.
Гудред прищурился, словно просвечивая меня рентгеном, но тут
же довольно усмехнулся. Я просил его помощи, я отдавал ему один из
трофейных драккаров, я соглашался даже делиться золотом Эльгода… но
только с половиной его людей. Гудред понял мой намек – и, похоже,
его все устраивало.
– Мудрые слова, друг мой. – Он протянул мне руку. – Но ты
хочешь подарить мне корабль одного из тэнов юга. Едва ли остальные
обрадуются подобному.
– Не только Орм привел своих людей в Фолькьерк. – Я крепко
стиснул пальцы Гудреда. – Хирды тэнов юга сражались под его
знаменами. На каждом из них кровь моих воинов – и каждый должен
заплатить.
– Не хотел бы я стать твоим врагом, тэн Антор. – Гудред
усмехнулся и осторожно освободил руку из моей хватки. – Но не
забывай о ярле Тормунде. Едва ли старик будет рад, если ты зальешь
кровью весь юг Барекстада.
– Ярл служит конунгу, а право мстить мне дает сам Всеотец. –
Я сложил руки на груди. – Но я не мясник. Я лишь собираюсь принести
покой на Барекстад – так же, как сам Серый Медведь несет покой на
весь Эллиге. Мы не станем грабить и жечь поселения. За кровь
воинов, что сражались за Фолькьерк, тэны юга заплатят золотом и
припасами. Их дочери станут женами моим хускарлам, а их сыновья
украсят мой хирд.
– Твоей хитрости позавидовал бы и Локи. – Гудред радостно
оскалился. – Я и сам почел бы за честь отдать свою дочь в жены тебе
или славному Хроки Гриматерсону, но владычица Фригг послала мне
лишь сыновей. Я буду молиться, чтобы боги не позволили слугам
конунга убивать друг друга… но не все захотят платить виру за
убитых. Многие на Барекстаде скорее умрут, чем покорятся
склафу.
– Значит, на то воля Всеотца. – Я опустил руку на крестовину
меча Мигеля, висевшего у меня на поясе. – Я всегда стараюсь решить
дело миром, но ты сам видел, что случается с теми, кто выбирает
битву. Моя рука достаточно тверда, чтобы держать оружие.