– Мы не сможем перейти вброд? Или… переплыть?
– Самому Всеотцу не дано ступить в темные воды Гьёлль, ярл.
– Тэн Атли невесело усмехнулся. – Дорога в Чертоги Хель только одна
– через этот мост.
Значит, все-таки мост – хотя в высоту каменный гигант едва
ли был сильно меньше, чем в глубину. Серые столбы уходили ввысь, а
ограждения больше напоминали стены – в три-четыре человеческих
роста. Будто строились не для людей, а для доисторических
гигантов.
Которые, похоже, и оставили на древних камнях следы. Дыры,
царапины и сколы, похожие на старые шрамы – из тех, что никогда не
перестают болеть. Похоже, когда-то здесь шла битва, по сравнению с
которой сражение с Черным Копьем показалось бы возней первоклашек в
песочнице. Я почему-то сразу представил себе самого Одина, ведущего
в битву воинство Асгарда, чтобы навеки запереть своих древних
врагов-великанов в этом жутком месте. Гиганты проиграли – но стояли
намертво. Прямо здесь, на этом мосту через реку Гьёлль, что теперь
отделяет каменную пустошь, этакое Чистилище, от царства Владычицы
Хель. Когда-то давно, когда мир был еще молод, когда «Светоч» еще
не развалился на десять обломков, а демиург-Романов только завершил
просчет финальной версии…
– Идем! – Тэн Атли снова потянул меня за руку. – Не стоит
заставлять Владычицу ждать.
Это точно. Мост через черную воду не только разделял два
мира, но и служил еще и надежными воротами. И едва ли кому-то из
смертных или самих богов суждено пройти здесь дважды. Мне до
безумия не хотелось даже приближаться к древним камням, хранившим
отпечатки ног гигантов и следы мечей в два моих роста длиной – но
иного пути не было. Только так. Только смерть может судить меня – и
только ей решать, что будет дальше… Так что не стоит злить
старушку-Хель излишней медлительностью.
Стоило нам сделать еще пару десятков шагов, как камни моста
пришли в движение. Стряхнули пыль, вытянулись вверх… То, что я
сначала принял за обломки, обвалившиеся с ближайшего столба,
оказалось…
Женщиной?!
Впрочем, причислить ЭТО к женскому полу я мог разве что
весьма условно. Великанша не только была вчетверо выше меня, но и
оказалась уродливо-непропорциональной. Ноги короткие, а руки –
наоборот – длинные, как у орангутанга и огромные, с широченными
ладонями. Она запросто могла бы прихлопнуть человека, как муху – и
все же зачем-то носила на поясе меч. Здоровенный и ржавый – похоже,
им не пользовались чуть ли не с самого сотворения мира. Как и
круглым щитом метра в два диаметром, который великанша даже не
потрудилась поднять с камней. Не знаю, сколько она так просидела,
но с ее то ли кольчуги, то ли платья, сплетенного из металлических
звеньев, до сих пор сыпалась пыль вперемежку с каменной крошкой. В
общем, зрелище вышло угрожающее… и неприятное – красотой лица
стражница моста тоже ожидаемо не блистала. Нет, она не походила на
обезьяну или просто изуродованную болезнями или самой природой
женщину. В ее чертах почти не было человеческого. Копна когда-то
рыжих, но посеревших то ли из-за седины, то ли из-за вековой пыли
волос. Слишком узкий лоб, огромный крючковатый нос, острые скулы,
выступающие чуть ли не на половину лица вширь, и тяжелая челюсть.
Великанша выглядела, как шарж на женщину, нарисованный обозлившимся
на целый свет художником… Нет, даже не так. Как черновик. Набросок,
чтобы набить руку перед чем-то более изящным и замысловатым. Так
обычно рисуют дети… Кто знает, может быть, создатели этого мира,
демиурги, что несли волю самого Романова, и правда лишь
тренировались на великанах, и только потом перешли к творению богов
и людей?..