Юра сунул мне под нос бумагу, где чёрным по белому указывалась оценка ущерба. У меня упало сердце. Всё было так, как он и говорил: перечень ущерба и оценка комиссии — сто тысяч рублей. Неужели мы так сильно их залили?.. Это какая-то невозможная сумма. Но всё было официально, с печатями и подписями свидетелей. Напротив моего имени было написано: «причинитель вреда» и «отказалась подписать».
— Вы с ума сошли?.. Я даже не видела этого акта, ничего я не отказывалась!
— Хотите осмотреть квартиру? — быстро спросила женщина.
Юра ухмыльнулся, окидывая меня очередным влажным липким взглядом. Он будто говорил: давай, вылезай из норки, мышка.
— Нет, — буркнула я.
Но положение оставалось безвыходным. В кошельке у меня лежит шестьсот рублей, в заначке в швейной машине — не больше семи тысяч. Господи, да если бы я даже в долг такую сумму взяла, я её год отдавать буду.
Паника подкатывала к горлу. Ноги начали дрожать, и я привалилась к стене, чтобы не видеть в щель жадные выжидающие лица и чтобы они не видели моего отчаяния.
Господи, опять долги? Что будет, если я не заплачу? Посадят в тюрьму? Это вряд ли, но квартиру отберут точно.
— Девушка! — по двери снова постучали. — Пустите нас, и договоримся по-хорошему.
Я молчала, и следом донёсся голос Юрки:
— А чё она, я сейчас возьму и снесу эту дверь к херам. Схожу ребят позову. Эй, Смородинова! Щас будет веселуха, — он засмеялся неприятным булькающим смехом.
— Подождите... — я снова выглянула, хотела попытаться ещё раз убедить их, что денег у меня нет.
Юра молниеносно сунул в щель руку и схватил меня за кофту. Подтащил к себе, невзирая на то, что я изо всех сил упиралась руками. Ткань жалобно затрещала.
— А ну открывай, шкура, — дохнул он мне в лицо. Я зажмурилась и задержала дыхание от вонючей смеси алкоголя и полупереваренного лука.
Всем телом навалилась на дверь, зажимая его руку между створкой и косяком. Юра выругался и отпустил меня. Дверь захлопнулась, но в неё тут же принялись стучать. Спиной я чувствовала, как она содрогается под ударами.
— Ща, погоди, шваль! — донеслось до меня.
А потом спокойный голос со знакомым мягким акцентом:
— Что здесь происходит?
Лин!
Слова не могли передать переполнившее меня облегчение. Позорище так полагаться на кого-то, кто младше тебя, но при звуке его голоса я мгновенно успокоилась.