- Утилизировать труп! - отчеканил охранник.
- Так почему же вы его, балбесы, не выполнили? - глаза
Майора сверкали в полутьме. Нездоровый блеск.
- Так он же... того... живой! - затараторил солдат, комната
вокруг которого вдруг сжалась, уменьшившись до величины спичечного
коробка. Не спрятаться, не скрыться!
- Да какой же он живой? Посмотри на это! - главный «силовик»
показала на останки, который сейчас действительно выглядели как
труп. Даже глаз не дергался.
- Нам показалось...
- Мало ли что вам показалось!!!
В помещение вошла Надежда Александровна.
- Он жив, Майор. Не знаю как, но он жив! - она отодвинула
гориллоподобного мужика в сторону, подошла к телу незнакомца, -
поэтому позвольте мне заняться своими обязанностями. Выйдите!
Все-е!!! - гаркнула она, а потом добавила полушепотом: -
Пожалуйста!
Все повиновались. Никто не смел ослушаться. Даже Майор блеснул
глазами, но ничего не сказал. Выскочил из Лазарета и исчез в
коридоре. Охранники последовали за ним.
Я выходил последним. В дверях меня поймала врачиха:
- Не знаю, что здесь происходит, но, пожалуйста, найди ее. Прямо
сейчас!
Больше ничего говорить и не надо было - я уже мчал к Бару.
***
Рывком распахнул дверь - внутри никого. За столиками пусто - еще
слишком рано, комендантский час не кончился. Во время него не
только нельзя было передвигаться по наружной части Крепости, но и
употреблять спиртное. За этим тоже следили Майор и его люди.
Звякнуло за дверью. На кухне все же кто-то есть! «Хоть бы
Маша…», - подумал я, но это была баба Нюра, которая гремела
кастрюлями, выбирая, на чем нынче готовить завтрак для голодной
ватаги.
- Тебе чего? - вытаращилась она на меня.
- Машу не видали?
- Машку? Слишком рано для нее... Она же у нас соня, да и вчера я
ей сказала, чтобы не выходила сегодня. Чуток оклемалась бы… ну,
после того, что произошло, - она старательно избегала слово
«нападения». - Денек пьяницы потерпят, ничего с ними не станется. А
тебе-то чего от нее вдруг понадобилось?
Я не стал тратить время на ответ, бросился к машиной келье. Она
жила рядом с Кухней, недалеко от ферм. До меня уже доносился запах
навоза и немытой скотины.
Постучался в дверь:
- Маша! Это я! Маша, открой!
Стукнул еще раз, но дверь вдруг открылась сама собой.
- Маша, ты здесь? – этот вопрос можно было и не задавать - келья
была слишком маленькой, чтобы кто-то здесь мог спрятаться. Даже за
койкой, которая представляла из себя железную дверь, положенную на
кирпичи и заваленную тряпьем, не было места, где можно было
схорониться.