– Нажрались! – процедил Молчун.
Он еще хотел сказать, чтобы помирились господа витязи, выпили мировую и помирились.
Хотел сказать, но не успел. Перед глазами что-то полыхнуло, а потом погасло.
Все.
– Ты его не убил? – спросил Рык Дылду.
– А чего ему станется? Вон, уже глаза открывает.
Хозяин постоялого двора действительно открыл глаза. Зрачки все еще плавали, не в силах остановиться. Хозяин захрипел, Дылда похлопал его по плечу и отошел.
От легкого хлопка Молчуна почему-то качнуло, он застонал. А придя в себя, почувствовал боль в суставах и запястьях. Его подвесили к потолку, подцепив связанные руки за крюк – раньше здесь висело тележное колесо, на котором иногда зажигались плошки. До пола Молчун не доставал совсем малость, может, ладонь или чуть поболе.
– Вы что, господа витязи? Или обидели мы вас чем? – спросил Молчун.
Десятник подвинул к нему лавку и сел.
– Но мы ничего, добрые люди… – простонал Сапог.
Молчун оглянулся на голос – Сапог, связанный, лежал в углу. Лицо было окровавлено, но то была только кровь из сломанного носа и разбитой губы.
Из кухонных дверей торчали ноги Битого.
– Значит, так, – сказал Десятник. – Тебя кличут Молчуном. Верно?
– Так.
– А меня – Рыком. Может, слышал?
Молчун вздрогнул, оглянулся, выискивая взглядом одноглазого.
– Меня ищешь? – Кривой вышел из-за спины Молчуна, поигрывая своим громадным кинжалом. – Теперь узнал?
Молчун кивнул, он слышал о Кривом, о том, как тот в одиночку отбился от десятка наемных, пятерых уложив насмерть, а двоих оставив калеками. И о том, как Кривой сделал их калеками, Молчун тоже слышал.
– Ты Кривой, – сказал Молчун. – А этот, бык, получается, что Дылда.
– Знает, – обрадовался Дылда. – А вот это у нас – з-з-з…
– З-заика, – представился Заика, зло глянув на Дылду.
– О Хорьке ты еще не слышал.
Молчун покачал головой, глянув на мальчишку, сидевшего на лавке у дальней стены.
– Вас было трое, – Рык говорил спокойно и вроде даже сам с собой. – Осталось двое.
Молчун снова оглянулся на кухонную дверь – ноги Битого не шевелились.
– Очень жаль, – сказал Рык.
– А не вышло у меня по-другому, – развел руками Кривой. – Кто ж знал, что он даже в доме с ножом за голенищем ходит? Я его честно прижал, а он, сука, наклонился – да за нож. И как я только заметил?
– Ну, заметил, – засмеялся Дылда. – Ну, руку бы ему сломал. Или порезал. Так нет – ты ему и горло перерезал, и брюхо, и ноги…