И где теперь та Алиедора?.. Она ведь девчонка, как оказалось, боевая и так просто в руки не дастся; что ж ему тогда, сидеть тут до скончания дней?
Дигвил скривился, пощупав изрядно наросший животик.
Когда это кончится?..
Или – когда он наконец решится сам положить этому конец?
* * *
– Так я и думал, – резюмировал Ксарбирус одним прекрасным утром, выбравшись на палубу. – Они повернули на восток, к переправе. Очень, очень интересно. И хорошо. Я имею в виду, для нас.
– Вы думаете, мэтр, Держава или Некрополис попытаются их перехватить?
– В точку, моя милая Стайни. Если Тёрн и впрямь настолько важен, то Навсинай, будьте уверены, своего не упустит.
– А Мастера Смерти? – несколько нервозно поинтересовалась Стайни. Очевидно, перспектива встретиться с бывшими хозяевами её не слишком прельщала.
– С ними сложнее, – вздохнув, признался Ксарбирус. – Не забывай, дорогая, я ведь как-никак, дэ-пэ-вэ-а, дипломированный пользователь Высокого Аркана, знаю их материалы и методы… то есть, тьфу, цели и способы их достижения. А вот Мастера… дело ясное, что дело тёмное. Может, да. А может, и нет.
– Поразительная точность, – хмыкнула мрачная сидха.
– Сожалею, – поджал губы алхимик. – Капитан! Любезный, вы нам нужны. Сколько при такой погоде и ветре нам до переправы Рорха?
– До Рорха-то? – Капитан почесал наголо бритый затылок. – А шо, по такому-то ветерку… дней пять, а то и вся седмица.
– Понятно, любезный. Благодарю. – Ксарбирус королевским кивком отпустил моряка. – Семь дней, дорогие мои спутники. Никто из вас не владеет какими-либо талантами в дивинации?
– В чём в чём, распечать меня в три кости?
– В ди-ви-на-ции, дорогой Брабер, сиречь в искусстве прорицания и прозрения будущего. Потому что к… возможной горячей встрече на переправе хотелось бы подготовиться.
– А что мешает? – хмыкнул гном. – Вот и давайте готовиться, семь дней ещё зад протирать.
«Бродяга» сменил курс.
Здесь, как положено в романах, следовало бы написать «ничто не предвещало беды». Её действительно ничто не предвещало, кроме разве что странного Браберова амулета в виде чёрно-золотых песочных часов. Он ожил, если можно так выразиться, на четвёртый день после поворота.
– Ничего не понимаю, – удивился гном, держа вещицу на вытянутой руке. – Когда демонюки прорываются, он совсем по-иному кажет. А сейчас…