– Ну, я же не виновата, что это такие заказы, которые нельзя выполнять. Эрик же должен был тебе всё объяснить. И сейчас подтвердит, что так нужно было.
Виталий Сергеевич тяжело вздохнул:
– Послушай… Я очень ценю то, что твой дядя делает. Я уверен, что ни у кого больше нет такого прекрасного специалиста по ККМР, как у нашей дружины. Как его начальник, я готов его покрывать. Как его друг, я буду ему помогать. Но у нас в дружине очень немногие работают за идею. А если и за идею, то, как правило, не за ту, за которую бьётся Эрик. А ещё ребята работают просто за деньги. И если не будет коммерческих заказов, мне либо нечем будет платить людям, либо будет не на что содержать замечательный подвал твоего дяди. Если меня отстранят к чёртовой матери, я найду, чем прокормить семью. А вот Эрика тогда в любом варианте ждут серьёзные неприятности…
– Виталик, ну должен же быть какой-то выход!
Он покачал головой:
– Нет тут выхода, Лада. Мы превратили обыкновенную передержку-накопитель в подпольную клинику. Хорошо ещё, что знают об этом только те, кому можно доверять. Но любая утечка информации или обиженный дотошный дружинник – и будут немалые неприятности. Кстати, ты уж и о себе вспомни, на каких правах ты тут деятельность развернула.
– А я сколько раз тебя просила: оформи меня нормально, как полагается! А ты всё: «Вакансий нет! Вакансий нет!» Да они всегда есть, вакансии, будто я не знаю!
– Для тебя – нет! – жёстко отрезал Карпенко.
– Это почему ещё?!
Виталий отвернулся. Его, и без того суровое, лицо стало мрачнее тучи.
– А если подумать, Лада? Самой не догадаться?
– Виталик…
Он уставился мне прямо в глаза:
– Да, Лада. Да. Прямой наследственный риск. И с этим я ничего не могу поделать.
– Виталик, ты же знаешь, что я здорова!
– И я очень этому рад, – угрюмо буркнул Карпенко. – Потому что даже представить боюсь, что бы мне пришлось делать, будь это не так! Но ты встань на моё место. Я терплю тебя и твою самодеятельность только ради Эрика. Не будь его, я не стал бы делать вид, что ты одна из нас.
Я смолчала. Что ж, по крайней мере, Карпенко честен со мной. Сначала стоит оценить это, а уже потом можно оскорбиться.
– Ты вот что, – проговорил Карпенко уже помягче. – Отныне в рейдах тебе делать нечего. Ребятам я приказ уже отдал. Если я ещё раз узнаю, что ты опять прилепилась к какой-нибудь группе, мне придётся принять меры. Кто из дружинников мой приказ нарушит – вылетит вон.