Насытившийся и пьяный муж Вали лез ко всем дамам, с бесцеремонной мужской уверенностью обнимал и пытался целовать взбудораженных женщин. Я понимал этого козла, лапающего всех баб, но когда он облапал мою Катю, хотелось дать ему в морду.
На кухне Галка говорила Вале:
– Ну и домострой тебе попался.
Та прятала глаза.
– Я его люблю.
На кухне Наташа жаловалась: конечно, возьмет ребенка от родителей на свою новую квартиру. Какое имею право на их шее сидеть? Ведь, ребенка родила я, он не их, как ты говоришь.
Я не понимал, кто здесь, зачем они говорят что-то не обязательное, и хотел и боялся остаться с Катей наедине, в нашем счастливом сне. Светлым пятном была только красавица Елена. Несмотря на мое окончательное успокоение в Кате, мне та нравилась, тем более она глядела на меня с несомненно женским интересом в темных глубинах ее еврейских глаз. Ничего здесь нет такого – мужикам, глубоко запавшим на одну, могут нравиться и другие.
Следующим вечером раздался звонок. Катя схватила трубку, и вся покрылась испариной.
– Я вышла замуж.
И разговор быстро свернулся.
Я спросил:
– У тебя кто-то был?
Она смутилась, и твердым голосом сказала:
– Был.
Я ужаснулся, боясь спросить: как долго?
Повернулся, оделся и пошел. Словно мне в волшебном сне нанесли удар ножом.
Она бежала за мной босиком по освещенной улице.
– Тогда я тебя не знала!
Вспоминаю, я тогда в ревности не различал ее прошлое и настоящее. Убыстрил шаги, и она отстала, рыдая.
Шел и воображал, как ее ласкает другой. Наверно, любила, с ума сходила. А он бросил ее, а теперь захотел продолжить секс. И, может, делала аборт от него.
Я накручивал себя. "Изменила мне, пусть и раньше".
Она любит не меня, – проносилось в моей голове. – Вышла не по любви, нашла во мне тихую гавань после бурной жизни. Сколько лет она отдавала любовь другому? И наверно, еще любит. Любят лишь один раз. Я – лишь сожаление о той первой любви. Подруги, наверно, все знают о ее отношениях.
Вспомнил приятеля Тамарина. «Люблю я молоденьких девочек. И знаешь, у меня кавказский характер. Если кто есть у девчонки – ухожу, не могу. У них всегда еще кто-то есть. Но не могу.
Что во мне за кровь? Кавказская? Нет, русская, часть хохляцкой, и даже джурдженей (у дальневосточной прабабушки по матери, по легенде, был любовник джурджень)?
И я буду изменять ей, отомщу! Хотелось встретиться с тем, первым, изуродовать его.