Наверное, несколько страниц текста
можно было забить описанием этого «коктейля», но в те минуты, когда
его плющило в закрытом на код и на замок салоне, было не до
составления подробных описаний.
Благо по “суточному” графику были у
него «свободные часы», которые он мог проводить так, как хотел. В
рамках допустимого, конечно, но…
Эти несколько суток… Хорошо, что
военному разведывательному кораблю не было никакой необходимости
стремглав нестись по маршруту к точке выхода в район действий.
Шепард последовательно, уже не
обзорно, а глубоко и подробно знакомился с кораблём и экипажем. Сам
не любил считать себя всезнайкой и нашёл немало сторонников такой
позиции среди тех, кто учил его в Академии.
Новый корабль, новый экипаж, новая
команда требовали врабатывания. Требовали изучения. Требовали
внимания. Значит, всё это необходимо было дать и обеспечить. Этим
Джон Шепард и занимался несколько суток. До того момента, как
его «накрыло».
Сложно было описать все ощущения,
которые он испытал тогда, в эти несколько часов. Пришлось подумать
и о том, что это - отзвук Акузы. Скорее всего, так оно и было.
Ничего другого, столь же сложного и неоднозначного, может быть даже
до конца и не понятого им самим так, как следует, в своей жизни
Шепард не помнил.
Да, когда он, ощущая, как его
«накрывает», шёл неспешно к этому салону, он уже чувствовал, что
сокомандники посматривают на него с тревогой и недоумением. Не все,
некоторые. Посматривают с беспокойством, но верят, что он
справится.
Почему-то Шепарду тогда казалось,
что. Чаквас не сможет определить точно и полно, что именно с ним
тогда происходило. Хорошо ещё, что он не терял сознания, не
испытывал особо сильной телесной слабости. Но то, что он ощутимо
оглох на несколько минут… А может быть - и на несколько десятков
минут - это было. Точно - было. И заторможенность внешняя - тоже
была.
Из состояния этой заторможенности,
этой оглушённости, он выходил тоже долго. Не спеша выходил. А куда
было спешить, если в этом салоне он по-прежнему один?
«Свободные часы» ещё не закончились.
Дверь в салон закрыта. Никто ему не мешает.
Надо старшему помощнику уединиться
не в своей каюте - нет вопросов. Салон - пустой, здесь даже и
мебели-то особой нет. Вот и не стали нормандовцы ему мешать. Как-то
поняли. А как - даже уточнять не хочется - у каждого разумного
существа, как известно, своё понимание. Собственное, личное. Редко
кто об этом помнит постоянно и чётко, а надо бы…