Девушку зовут Тимея.
Теперь мы представили всех путешественников «Святой Варвары».
Судовой комиссар, протрубив на берег команды и замерив глубину с помощью свинцового грузила, старается улучить время, чтобы – оборотясь к святому образу – поговорить с девушкой.
Тимея понимает только по-новогречески, а судовой комиссар бегло изъясняется на этом языке.
Он рассказывает девушке о красотах этого края: красотах грозных, таящих опасность.
Белое лицо, синие глаза не меняют своего выражения, но явно внимают его речам.
И все же судовому комиссару кажется, что внимательный взор этих синих глаз устремлен не на него, а на фиалки, что благоухают у ног святой Варвары. Он срывает одну из них и протягивает девочке: что ж, пусть слушает, о чем говорят цветы.
Рулевой видит все это со своего места и не одобряет поступков комиссара.
– Чем обрывать цветы у святого образа, – ворчит он скрипучим голосом, – да девчонкам раздавать, лучше бы зажгли освященную вербу у лампады. Ежели Богу угодно будет, чтобы мы налетели вон на того каменного идола, то тут нас и сам Иисус Христос не спасет. Пронеси, Господи!
Это заклинание Янош Фабула произнес бы, даже будь он наедине с самим собой, но поскольку рядышком находился «блюститель» и слышал его слова, то между ними возник диалог.
– А с чего это вам приспичило аккурат в такую бурю плыть через Железные Ворота?
– С чего приспичило? – переспросил Янош Фабула, придерживаясь доброго обычая: дабы хорошенько обдумать свои слова, прежде хлебнуть из оплетенной фляжки. – А оттого, что надобно нам поторапливаться. Груза на корабле – десять тысяч мер чистой пшеницы. В Банате[3] пшеница не уродилась, а в Валахии урожай выдался отменный. Надо доставить ее в Комаром. Сегодня Михайлов день, ноябрь на носу; ежели не поторопиться, то замерзнем в пути.
– Неужто вы думаете, будто Дунай в ноябре замерзнет?
– Я не думаю, а знаю. В комаромском календаре так сказано. Не верите – взгляните, он у меня над койкой висит.
«Блюститель» еще глубже укутал нос в башлык и в сердцах сплюнул за борт табачную жвачку.
– Некстати сейчас плевать в Дунай, река этого не любит. А что до предсказаний комаромского календаря – не извольте сомневаться. Аккурат десять лет тому напророчил, что в ноябре ударят морозы. Ну, я с кораблем и торопился к дому, тогда я тоже на «Святой Варваре» плавал. Вот уж потешались все надо мной!.. А потом 23 ноября как случился враз ледостав, так половина судов и вмерзла – кто у Апатина, кто у Фелдвара. Тут уж настал мой черед смеяться. Господи, спаси и помилуй! Э-эй, навались на весла!