- По
одному, - предложил Леший. – Я первый, Кнехт вторым, потом
ты?
- На
собачью вахту меня ставишь? – оскалившись, улыбнулся
военный.
Леший пожал
плечами.
- Ты
первый, потом я, потом сержант, - прикинув в голове расклад,
предложил Курт, рассудив, что в таком порядке ему будет проще
следить за напарниками и заметить их уход, если все же они решат
сбежать. И, заодно, не давая им времени пообщаться наедине, разбив
смены.
- Как
хочешь, - пробасил великан, медленно скребущий лезвием огромного
тесака по точильному камню.
Анжелика,
поминутно протирая глаза и неистово зевая, уселась рядом с
великаном, ежась от холода. Он приобнял ее за плечи, пытаясь
согреть. Леший вынул из своего рюкзака флисовое одеяло, протянул
девушке. Та с благодарностью кивнула и набросила его на плечи,
уткнулась в плечо гиганту, усевшись ему на ногу.
Кнехт
поерзал, усаживаясь поудобнее, вытянуться в полный рост в комнате
он не мог. Анжелика перетекла к нему на грудь и засопела, обняв
огромное тело, окутанная жаром, исходящим от него.
Леший
проверил оружие и ушел на кухню занимать позицию. Разложившись на
стареньком матрасе, он принялся осматривать окрестности в прицел,
включив на нем режим тепловизора. Город засыпал, убаюканный
свистящим в выбитых окнах и разорванных стенах домов ветром. Он
стонал, разрушаясь, постепенно умирая. Взрывы и стрельба
становились все реже, но не затихли окончательно. Солнце скрылось
за горизонтом и на небе появились огромные звезды и плывущие среди
них галактики и планеты. Таких огромных Леший не видел никогда,
даже в фантастических фильмах. Он наблюдал за медленно двигавшимися
по небосклону тремя крупными планетам, одна из которых была очень
похожа на Сатурн, имея огромный пояс. Снайпер смотрел на звезды и
вспоминал свой дом. Сейчас, получив наконец-то небольшой передых,
оставшись наедине со своими мыслями, он вспоминал родных и близких.
Вспомнил о детях, оставленных на острове в анклаве, которых он, как
единственный более-менее близкий человек, должен был защищать и
охранять, и в груди его защемило. Он попытался вспомнить лицо
дочки, которую обрел перед тем, как попал сюда, но память,
противная, мерзкая девка, не хотела рисовать его. Он помнил жесты,
какие-то картинки из прошлого, но самого лица вспомнить не мог. Как
не пытался, но он не мог нарисовать образ дочери, вместо него
он видел лицо вредной и настойчивой Анжелики, за что Леший только
больше начинал ненавидеть себя… Он тихо выругался, прогоняя мысли и
поплотнее прижав приклад к плечу, прилип глазом к наглазнику
оптического прицела.