Да, это были два штурмовика ИЛ-2, и
немцы называли их «черная смерть». Не зря.
Возможно, это звено находилось в
свободном поиске, и, за неимением более достойной цели, занялось
группой эсэсовцев на мотоциклах во дворе барского дома. А может,
кто-то навел их на смазывающего пятки салом штандартенфюрера —
Женька этого так никогда и не узнал.
Самолеты прошли над усадьбой на
бреющем полете и сбросили фугасы. Солдаты успели сделать по ним
несколько очередей из автоматов. И тут начались взрывы.
Женька осознал себя лежащим на спине
в глубине двора. Несколько минут он ничего не соображал. Сознание
привычно увлекло его в мир перемешивающихся цветных волн. Но он
быстро вынырнул оттуда.
На нем лежал еще кто-то — это было
первым, что он почувствовал, вернувшись в страшный мир. Хаотично
задергал руками, пытаясь освободиться от тяжести. Стало легче.
Юноша поднялся и осмотрелся.
Звуков он не слышал и видел плохо, но
ужас произошедшего был очевиден.
Штурмовики отбомбились и ушли на
базу. Двор был затянут дымом и клубами пыли. Грузовики горели.
Одного вообще не стало. Горела и половина усадьбы. Ее крыша
обрушилась внутрь, все окна вылетели — в том числе и огромное, за
которым только что маячил херр барон. Оттуда вырвался язык
пламени.
Везде по двору валялись разбросанные
разбитые ящики. И тела — эсэсовцев и работников. Кто-то стонал,
пытался подняться, другие лежали неподвижно.
Подслеповатыми от пыли глазами Женька
посмотрел на груз, который только что сбросил с себя. Это был труп,
голову которого снесло практически полностью. Запачканный грязью и
кровью приличный костюм-тройка, золотая цепочка часов. Херр
Андреас.
За три года Женька навидался всяких
покойников, так что вид искореженного тела управляющего шока у него
не вызвал — было бы по кому убиваться. Он глядел на разбросанные
вокруг вещи. Очевидно, ударная волна, которая унесла его на край
двора, разбила и ящик, который он поднимал. Из него разлетелось
всякое добро — черепки, какие-то резные фигурки... На Женьку
уставилась страшная рожа фантастического существа из зеленого
камня. А рядом лежал раскрытый продолговатый деревянный пенал.
Женька потянул за торчащий оттуда
потрепанный угол какой-то бумаги... Нет, не бумаги... Что-то вроде
кожи. Очень старой кожи. В его руках развернулся сложенный
гармошкой длинный свиток.