Федор вдруг оказался в безграничной
заснеженной тундре. Теперь он был здоров, не ранен и предстал в
своем обличии среднего мира — невысокого худощавого старика с
морщинистым лицом, большим лбом и пронзительным взглядом из-под
густых сросшихся бровей. Он стоял, кутаясь в старый плащ,
выменянный у русского геолога за пыжиковую шкуру. Распущенные
длинные седые волосы бились по ветру.
Он пребывал посередине бесконечной
пустыни и понятия не имел, что делать. Стоял страшный холод — Федор
был привычен ко всяким морозам, но такого не испытывал никогда. Его
волосы очень быстро заиндевели и образовали над его головой что-то
вроде прозрачной переливающейся короны.
Он очень хорошо знал, куда попал — в
загробный мир буни, возврата откуда нет и быть не может.
Федора охватило отчаянье.
Издалека донеслось побрякивание
бубенца — кто-то ехал на олене. Федор до боли вглядывался в белую
равнину, но не замечал никого — хотя бряцание становилось все
ближе.
Вот оно, казалось, заполонило все
вокруг, и Федор понял, что едет какой-то могущественный и, может
быть, опасный дух. А то и бог.
Грохот был совсем близко, Федор
слышал уже и храпы оленя — очень сильного молодого оленя. Но
по-прежнему не видел никого.
И тут на него накатило понимание, что
он никого и не увидит, что для него, шамана в девятом колене Федора
Копенкина, зрелище это запретно. Но понимание это было почему-то
мирным и радостным. Неожиданно сам для себя Федор упал на колени и
опустил голову в снег.
Мимо промчался олень — шаман ясно
слышал это. Некий порыв все же заставил его поднять лицо. И снова
поспешно опустить и стоять на коленях до тех пор, пока бряцание
бубенца не растаяло в снежных далях.
Но он на всю недолгую оставшуюся
жизнь запомнил, что увидел он за тот краткий миг.
На него смотрел Сэвеки. Сэвеки был
русским Богом — таким, каким его рисовали на иконах, висевших в
церквах. Лицо Бога было спокойным и мирным. Федор ясно
почувствовал, что Бог знает про него все, и будет судить его за
все, что сделал он в своей странной жизни. Но произойдет это еще не
сейчас.
Бог прямо сидел на олене и, казалось,
быстрый ход зверя нисколько не влиял на Него. А в руках Его была
маленькая трепещущая птичка, и Федор знал, кто она.
— Сэвеки Иисус Христос на оленчике
везет душу мальчика обратно, — прошептал Федор и очнулся лежащим на
земляном полу своего шаманского чума.