Назвать избу совсем уж нежилой было
неверно – в печной трубе гнездилась сова, под крыльцом процветал
топотливый ежиный выводок, чердак загадили летучие, а подпол –
полевые мыши. Всех их я безжалостно вымела‑выкурила, вставила окна,
законопатила щели мхом, из утвари что подновила, что выбросила.
Главное, печь была цела. Сначала я спала на ней, потом, купив
перину с подушкой, перебралась на постель в единственной маленькой
комнате. Изба, в шутку прозванная логовом, помаленьку обрела жилой
вид. Не стыдно и гостей привести. Принести.
В протопленной с утра печи стояли два
горшка с водой, сейчас они очень пригодились. Я свалила колдуна на
ошпаренный кипятком стол, выставила на лавку темные склянки без
подписей, разодрала на полоски новую льняную простыню и принялась
за работу. По правде говоря, его легче было разделать, чем собрать
(а опыт у меня был, и немалый, в обеих областях). После пятичасовой
возни свободными от повязок остались только живот, голова, левое
плечо и правая голень, пестревшие синяками. Оглобля поработала на
славу, больше всего я намучилась с раздробленными костями,
укладывая их в лубки. Колдун превратился в неряшливо, но крепко
спеленатую куклу, такой же холодный и безжизненный.
Я перетащила его на широкую лавку у
печи, в закуток, отгороженный занавеской. Вскипятила воды, настояла
травок и принялась отпаивать тепленьким, по каплям вливая в
приоткрытый рот. Больше всего мне не нравилось полное отсутствие
сопротивления – как текущей в горло жидкости, так и смерти. Долго
так продолжаться не могло, либо он согреется и нормально задышит,
либо сдохнет. Я не решилась уснуть, осталась ждать перелома,
взбадривая себя тем же снадобьем. Лично мне помогало.
Под утро колдун начал отходить,
пришлось неотлучно сидеть рядом, ругать, тормошить, дышать в
насильно разжатый рот, вместе с воздухом делясь жизненной силой. Мы
это можем, хоть и не слишком эффективно – большой расход при
передаче. К обеду я вымоталась, как собака, а он всё никак не мог
определиться с тем или этим светом. Во время очередного затишья я
плюнула на всё и уснула, а может, потеряла сознание. Очнулась
только глубокой ночью. Колдун тихо сопел, пригревшись между мной и
печью. Я встала, тщательно подоткнула одеяло, не оставляя лазеек с
трудом накопленному теплу. Долго стояла и смотрела, размышляя, но
ничего путного так и не надумала. Только проголодалась.