— Можно я ее убью? — спокойно спросил я у Гидеона.
— Нет, — не раздумывая, произнес Кирилл. Наверное, у парня были
принципы и он соблюдал их, несмотря на слова хаоситки.
— Тогда оставим ее здесь, — пожал я плечами.
— В смысле? — не понял Гидеон.
— В прямом, — улыбаясь, я посмотрел на Эмму. Это ее взгляд
пробирает до мурашек. Это сейчас она маленький щенок, но стоит ей
повзрослеть и отрастить зубки... Я буду спать спокойней, зная, что
придушил ее, пока она мелкая. Но вот Гидеон не даст. — Договор на
проход через портал был заключен с каждым из вас по отдельности, а
с тобой как с лидером группы. Как я понимаю, она больше не с вами,
значит обязательств перед ней у меня нет.
Ответом мне было молчание. Но если девочка смотрела на меня с
недоверием и злостью, то Гидеон с откровенным осуждением.
— Да, я перечитал договор, и правда проход через портал
распространяется только на мою группу. Но ты понимаешь, что так
нельзя, она еще ребенок?
— Ребенок? Ты представляешь, что с ней будет, когда она
вырастет? Уже сейчас она не видит разницы между союзниками и
противниками. Ага, потенциальный ренегат, который будет вырезать
гражданских ради опыта.
— Эй, а ничего, что я здесь и все слышу? — попыталась привлечь
внимание Пуговка, но мне было все равно.
— А разве другие хаоситы не такие? — спросил он, глядя мне в
глаза. — Разве для вас есть разница между злом и добром? Вы можете
помочь бабушке донести продукты, а потом без зазрения совести
столкнуть ее с лестницы! Признайся честно: как ты добыл собственные
уровни до открытия дороги в Нидавеллир? Чтобы без убийств стать
«восьмеркой» в нашем мире, ты должен был быть гением, как Коперник
или Циолковский!». Или скажешь, что ты не убивал простых людей ради
опыта?
Вот оно что, значит именно из-за моей стихии Гидеон с самого
начала относился ко мне с подозрением.
— Слышал про Волоколамского потрошителя? — задал я встречный
вопрос.
— Значит, все-таки ренегат, — с какой-то обидой и произнес он и
вытащил кривой кинжал.
За меня ответила Копилка. Один удар каменной рукой и двадцатка
полетела в утреннее небо, задев своей тушкой верхушки деревьев.
— Высоко полетел! Видать, к дождю, — сказал я, подставив ладонь
ко лбу на манер козырька. — Ты его не зашиб?
— Невидимка жив. Видать ловкучий очень, — пророкотал
Копилка.