Посмотрел потом на нас.
И сказал: «Что ж, пробил час,
сам об этом думал долго,
предстоит нам очень много.
Будем строить дом для нищих,
помогать всем, кто без пищи».
И с тех пор совсем не так
жизнь наша потекла.
Дом для бедных и сирот
папа выстроил за год.
Поселились в нём детишки,
ездим мы туда с братишкой.
Возим пироги и фрукты,
обувь, шапки, куртки, брюки.
Дом тот – часть нашей семьи.
Смысл счастья есть в любви.
У меня сломался велик.
Я без папы всё поделал.
Я его покрасил в белый,
а потом и переделал.
Сделал синим, будто небо,
руль натёр чудесным мелом.
Вычистил колёса, спицы,
блеск такой – вам не приснится.
Будто новый стал мой велик.
Только, эх, никак не едет.
«Папа, скоро ль ты? Я жду!» –
«В пробках всё ещё стою».
Через пять минут звоню.
«Пробки – жуть. Опять стою».
Наконец, приехал папа.
У него была зарплата.
И – о чудо, мне привёз
новый велик. Вот курьёз.
Я ужасно рад, конечно.
Прыгаю, как сумасшедший.
Новый велик как игрушка,
для меня он – самый лучший.
Но и грустно – не солгу,
ведь старый велик на боку.
А наутро – тс-с, сюрприз.
Велик старый мчит как рысь.
Починил его мой папа.
Я от радости заплакал.
А у Лёньки-забияки
нет ни велика, ни папы.
Я ему сказал: «Катайся,
великов аж два! Помчались!»
В школе дворник – вам не снится:
он метлой рисует лица!
На заснеженном асфальте
проступает лик: писатель.
Пушкин, Гоголь, Лев Толстой,
Лермонтов, Есенин, Цой.
Маяковский, Блок, Шукшин…
Подул ветер, нет картин.
Дворник вновь неутомимо
создаёт шедевр снежинок.
Аккуратною метлой
разметает снежный рой.
Вновь и вновь рождает
взгляды, и носов, и ртов отряды.
Тут сюжетов сразу куча,
дворник этот самый лучший.
Ест медведь ложкой варенье.
А вот танк. Идёт сраженье.
Рядом – космонавт Гагарин,
мчится в космос вместе с нами.
Часто мы на переменах
смотрим из окна на Гену.
Что на сей раз преподнёс –
ждём ответ на свой вопрос.
По двору идём тихонько,
не испортить бы лик тонкий.
На чудесные портреты
поглядеть приходит пресса.
Гена-дворник стал звездой,
в интернете он герой.
Гений на одну минуту –
так сказали о нём в шутку.
Мы гордимся нашим Геной.
Ждём с надеждой много снега,
чтобы дворника картины
были крепкими как льдины.
Но приходит, эх, весна,
исчезают чудеса.
Мы глядим из окон грустно.
Лужи. Лужи. Пусто. Пусто.
Дворник стал как все – обычный,
и метёт как все привычно.
И метла больше не кисть,
и асфальт – не живопись.