– Да, добровольцы, – сказал старый солдат. – Выбор был добровольный: или в лагере сгинуть или форму эту нацепить.
– Но ведь кто-то остался в лагере? – спросила Ксения Васильевна.
– Кто-то остался, – согласился старый солдат, глядя в пол, ему было неловко от этого вопроса.
– В лагере – кошмар, – сказал, оправдываясь, солдат средних лет, – из бараков каждый день утром трупы десятками выносят, как брёвна.
– Расскажите, пожалуйста, – попросил Антон Иванович, – я собираю свидетельства очевидцев о зверствах немцев в концлагерях и немного в курсе, что там происходит.
– А вы, наверное, офицер, – сказала Ксения Васильевна солдату средних лет.
Он кивнул.
– И большевик, – сказал Антон Иванович.
– Я скажу больше, – сказал молодой солдат, – он ещё и еврей.
– Как же так? – удивился Антон Иванович, – евреев немцы расстреливают в первую очередь, а тем более большевиков и офицеров.
– Немцы, они хозяйственные, – сказал пожилой солдат, – они просто так пули не расходуют. Газом душат, али так доводят до смерти. Мы в Гражданскую войну шашками рубили, потому, как патронов не было, а немцы вот из жадности экономят.
– Да, немцы, они такие, – согласился Антон Иванович. – А вы казак?
– Так точно, донской казак станицы Новочеркасской.
– На чьей стороне воевали в Гражданскую?
– На вашей, Антон Иванович, на вашей. В плен попал, прям перед самым Крымом, а потом в Польше за красных воевал.