Измененные были заняты обсуждением рабочих моментов, им не до меня. А я откинулась в кресле и закрыла глаза. Спокойствие. То, что я взращиваю в себе, лелею. Надо думать о работе. Кстати, можно попробовать подключиться к сети и сделать для Иды экспертизу. Почему бы и нет. Мне еще сложно работать через имплант, но надо тренироваться.
–– Ника, – мягко позвал Дан.
Я открыла глаза, его лицо совсем рядом. Мужчина чуть приподнял уголок губы, обозначив расположение и интерес ко мне. Красивый. И прозрачные радужки глаз с искринками. Немного светлой щетины. Они любят ее отпускать.
–– Милая, – убедившись, что я вся во внимании, – почему ты тревожишься из-за приема на самом деле?
–– Я… боюсь не оправдать ваших ожиданий, – брякнула первое, что пришло в голову.
–– А я думаю, что тебе не нравится твой нынешний статус, – все тем же тоном возразил он, – и сегодняшний прием тебе об этом напоминает.
–– Может быть. Но я не в претензии, Дан. Я вам очень благодарна.
–– Но не чувствуешь этого, – измененный устроился рядом со мной.
–– Я не властна над своими эмоциями. Но зато дружу с головой, – строго отрезала я, – и благодарна. И ценю. И очень вас уважаю за сильный поступок.
–– Ника, неженка, – протянул Дан, – знаешь ли, мне бы больше понравилась истерика, чем эта тишина.
Я расхохоталась. Это нервное. Это почти истерика и получилась. Наконец, вытирая невольные слезы, я снова посмотрела на Свенсона.
–– Я виновата, Дан, – собравшись твердо сказала ему.
–– И? Причем тут прием и твои нервы по этому поводу? – вздохнул, – тебе там надо быть, чтобы показать, что отчуждение – не формальность. Чтобы не было претензий к нам. Поэтому готовься, будем обниматься и целоваться публично. Вместе. И не надо переживать по этому поводу. Твой статус для Инору пусть и почти забыт, но не унизителен.
–– Я вижу это. Меня уважают на работе даже больше, чем раньше и сильно завидуют.
Но это просто золотой ошейник. И эти разговоры ужасны. Они сумеют меня убедить и расслабить. Сделать удобной им. Но не по моей воле, а в принципе. Воля им моя не нужна. И как бы мне не было страшно, больно, плохо, меня грело, что я – это еще я, сохранила себя. И Он… Он на мою душу не покушался.
–– Ладно, – сдался измененный, – тебе нужно время. Просто…
Мужчина прижал меня к своему боку. Замер. И вдруг усадил меня верхом, откинувшись на спинку кресла.