Последнее прости - страница 2

Шрифт
Интервал


Потом был суматошный, путаный день, с визитами врачей, уколами, происшествиями… Ну, что у них за происшествия. Проходит по коридору медсестра и громко говорит, заглядывая во все двери: «Никому не выходить, пока не скажу». Это значит одно: из какой-то палаты вывезут носилки, а на них лежит кто-то, накрытый с головой простыней.

Поздно вечером, почти ночью, приехали актеры с цветами и шампанским. Их пустили, заведующий отделением разрешил, поскольку считал, что Кате нужны положительные эмоции. Они смеялись, рассказывали анекдоты и сплетни. Говорили, как ждут ее: съемки подходят к концу, а с финалом еще полная неясность. Катя тоже смеялась и говорила: «Конечно. Я, как только, так сразу». Когда они ушли, она какое-то время смотрела в окно им вслед, потом почему-то отправилась вдоль по коридору, успокаивая нервы. Только не палата. Только не кровать… То, что произошло той ночью на маленькой лоджии за кладовкой, Катя никогда себе не объясняла, она старалась никогда об этом не вспоминать, но ни на минуту это не забывала… Она почувствовала, что он там до того, как он к ней прикоснулся. Олег. Синеглазый, широкоплечий сорокалетний полковник, который в их отделении ухаживал за парализованной женой Милой. В отделении для обреченных были мужчины и женщины. Мужчины и женщины, для которых пол значения уже не имел. Этого здорового, полноценного, очень обаятельного и приветливого человека Катя заметила сразу. Но не сразу позволила дать себе отчет в том, что он не сводит с нее глаз.

…Ничего подобного она никогда не испытывала. Она и не подумала сопротивляться его сильным рукам, губам, телу… Ей казалось, что она тает, как свечка, в горячем и страстном огне. Тает от блаженства. Может, утром носилки вывезут ее из палаты. Может, вся предыдущая жизнь пролетела в ожидании этой минуты. Ей не было стыдно, она не думала о своем муже, о жене Олега… Потому что это был их час. Они его отстрадали. Отстрадают еще.

К себе она шла, задыхаясь от потрясения. Только в палате подумала о том, что за стены по дороге не держалась. Через несколько дней профессор вызвал ее к себе, долго, интригующе молчал, потом сказал: «Ну, что, моя любимая пациентка. Никогда я не был так рад своей ошибке. Вы практически здоровы. Моя единственная рекомендация – не работать без сна сутками. А к нам – только в гости. Грустно расставаться с вами совсем».