В качестве подтверждения этой непримиримости приводят «Протоколы сионских мудрецов», которые только что вновь опубликовал с обширными комментариями г-н Ю. Гойе и где кипит особая гордыня, питающая лишь презрение и ненависть ко всему, что является не твоим. Впрочем, ничто не подтверждает подлинность этого документа, и те, кто ее допускают, подобно господину аббату Жуэну в его книге «Иудео-масонская опасность», представили лишь утверждения без серьезных доказательств; следовало бы установить, что речь идет именно о копиях записей заседаний Базельского конгресса 1897 г., которые якобы были похищены неизвестно каким образом и благодаря посредничеству русского дворянина, князя Сухотина [sic], попали к русским публицистам С. Нилусу и Бутми. Для получения более пространных сведений можно, следовательно, допустить, что эти документы являются ненастоящими, но что они, подобно историческим фразам, имеющим, конечно, апокрифический характер, обладают большой ценностью, и можно задаться вопросом о том, не содержит ли эта программа еврейских притязаний, хотя и составленная каким-то недоброжелателем, взгляды, которые следует рассмотреть[211].
Допуская неподлинность документа, Мазель, таким образом, открывает дискуссию, выдвигая идею о том, что могло сойти в данном контексте за осторожную, разумную или умеренную позицию лишь из-за уступок, которые делаются разоблачителям «Протоколов».
Не веря глупостям тех, кто повсюду видит черную руку иудействующих масонов, не веря даже тому, что именно евреи задумали и осуществили большевистскую революцию, невозможно отрицать, с одной стороны, что евреи господствуют в финансах, а они сами господствуют в мире, и с другой стороны – что евреи оказывают на эволюцию мира влияние, не всегда совпадающее с этническими и этическими традициями народов, которые оказывают им гостеприимство […][212].
В той мере, в какой можно было бы градуировать интенсивность и систематичность утвердившегося антисемитизма[213], приведенный пассаж Мазеля поддается интерпретации как пример «умеренного» антисемитского дискурса и в этом качестве является показателем идеологической приемлемости антисемитских взглядов во Франции 1920-х гг.
6) Наконец, свидетельством подлинности «Протоколов» становится отсутствие материальных признаков этой подлинности, или отсутствие ясных и решающих доказательств – предельный парадокс. Аргумент в его самой изощренной форме состоит в том, что постулируется следующее: действительно серьезная тайная организация «никогда не оставляет позади себя письменных документов»