…Высоко в небе синем горит-палит яркое степное солнышко. От края до края чист горизонт, только окоём маревом золотым колеблется. Август месяц, жара смертельная, а по выжженной земле идёт-бредёт невольничий караван. Верблюды, поклажей гружённые, кони в мыле, всадники на них, словно хищные коршуны, сидят, русских пленниц перед собой бичами гонят…
– Абдулла, пить хочешь, э?
– Пить хочу, вина хочу, зарезать кого-нибудь тоже хочу, очень! – С этими словами один из всадников, чернобородый, с кривой ухмылкой и редкими зубами, принял из рук товарища кожаную флягу.
Измученные девушки смотрели, как жадно он пьёт, а вода льётся ему по шее на грудь…
– Что встали, ослицы?! – взмахнул бичом второй всадник. – Пошли давай, быстро!
– Эй, Мамбек, – со вздохом подозвал начальника охраны пожилой басурманин, хозяин каравана. – Уйми своих воинов, они опять портят мой товар!
Плечистый батыр, в богатых доспехах, с лицом загорелым до черноты, только громко рассмеялся в ответ:
– Ничего, Бекул-ага, смирнее будут…
– Но кто купит избитую до крови красавицу? Говорю тебе, урезонь своих людей. Наш господин берёт себе в гарем только самое свежее и лучшее!
– Так мы и добыли ему десять лучших девушек! Посмотри, как они хороши, как горят их глаза, а то, что их немножко побили… Сами виноваты! Зачем сопротивлялись, да?
– Пусть твои джигиты лучше смотрят по сторонам!
– И кого же нам бояться, разбойников?! Никто не смеет противиться нашим клинкам!
Бекул-ага промолчал. Будучи опытным работорговцем, перенявшим семейную традицию от отца и деда, он прекрасно знал, когда надо уступить, а когда проявить власть. Сейчас им не стоило ссориться, а вот когда караван покинет проклятые волжские степи, тогда, в родной пустыне, он разберётся с этим молодым наглецом…
– Что ты всё время озираешься, старик?
– Мы идём по казачьей земле.
– Казаков мало, они побоятся напасть на нас. Мой отец всегда смеялся над ними!
– Да, он был весёлый человек. Поэтому и остался лежать в этих степях навечно…
– Не будь ты седым, Бекул-ага, я бы наказал тебя за такие слова о моём отце, – с раздражением прошипел начальник охраны и вдруг замер.
Прямо перед ними из-за невысокого холма выехал всадник на рыжем коне. Белая гимнастёрка, синяя фуражка, штаны с жёлтыми лампасами, на поясе шашка, погоны серебряные, усы рыжие, а глаза строгие…