И тут верткий и ушлый уйгур Дильнур неслышно подобрался к ставшей крепостью постройке и кинул в зияющий проход две гранаты. Прислушавшись, для пущей надежности загнал еще одну.
В иссеченном осколками и изрешеченном пулями домике за деревянными коробами нашли трупы королевских пехотинцев – сержанта и двух рядовых. В помещении к духу пороха и гари примешивался запах лечебных трав, благовоний и крови, запекшейся на бинтах. Видно было, что монахи выхаживали своих гостей со всей добросовестностью и прилежанием.
Командир Хан посмотрел на своих убитых бойцов. И в нем вспыхнула холодная, всепоглощающая ярость. Нарочито спокойно он приказал:
– Всех местных обитателей – во двор.
Через несколько минут туда согнали около тридцати монахов, одинаково одетых и казавшихся в своих ярко-оранжевых одеяниях какими-то несерьезными, игрушечными. Они не галдели, не возмущались, не истерили, не просили пощады. Они были неестественно спокойны, хотя многим это давалось ценой огромных усилий. Никто из них не мог уронить лицо перед вторгшимися в их обитель жестокими варварами.
Изначально буддизм был равнодушен к национальному началу, к политике, к социальным проблемам. Ламы старались отстраниться от раздирающих общества и государства противоречий, никогда не выступали как на стороне верхов, так и угнетенных низов. Постижение истины и освобождение из циклов перерождений, достижение слияния с абсолютом – вот и вся их забота. Но помощь всем нуждающимся и страждущим была одной из основ, которую не могло поколебать ничто. И тогда они невольно оказывались втянутыми в чужие дела.
Командир указал на однорукого монаха. Бойцы подскочили к нему, подтащили и швырнули как мешок на землю. Потом приподняли, поставили на колени.
– Значит, здесь нет посторонних? – со змеиной улыбкой произнес командир. – Тогда кто стрелял в моих верных бойцов? Или это был злой демон?
Стоящий на коленях монах не ответил, смотря перед собой в землю.
– Ты будешь отвечать? Или тот же демон замкнул твои уста?
Монах не произнес ни слова.
– Ты лгал. Это грех. Грешный монах – это неправильно, – командир Хан поднял ствол, упер его в лысый череп монаха. – Ты должен быть наказан!
Раздался одиночный выстрел. Монах рухнул, дернулся и затих.
Хан выдал длинную очередь в воздух, разом опустошив магазин автомата, и крикнул: