– С чего это тебя потянуло на благотворительность? – спросила секретарша Маринка, с которой мы помимо служебных отношений поддерживаем еще и дружеские.
Вопрос был задан снисходительным тоном, и это мне не понравилось.
– Вот ты филолог по образованию, – заметила я, – а слова употребляешь весьма приблизительно. О какой благотворительности может идти речь, когда я даже не дала бедной девочке денег? Здесь можно говорить, скорее, о милосердии, и то с большой натяжкой.
– Ну, хорошо, – не смутившись, продолжила Маринка. – С чего тогда тебя потянуло на милосердие, если тебе так больше нравится? Хотя как филолог я настаиваю именно на своем варианте. Что из того, что ты не дала денег? Кстати, только этого не хватало! Зато ты тратила на эту прохиндейку бензин, время…
– Она не показалась мне прохиндейкой, – возразила я. – Несчастная девчонка, оставшаяся без ориентиров и поддержки…
– Наркоманка какая-нибудь! – убежденно заявила Маринка. – Сама же говоришь, что она несла всякую несуразицу.
– Ты хочешь сказать, что наркоманы не заслуживают милосердия? – сердитым голосом поинтересовалась я.
– Вот я и говорю, с каких пор тебя потянуло на милосердие? – упрямо повторила Маринка. – По-моему, это все-таки не твой профиль. Или ты надеялась почерпнуть от этой курицы какой-нибудь сенсационный материал?
– Твой цинизм отвратителен, – заявила я. – Завтра любой из нас может оказаться в положении еще более худшем…
– Ну и будь уверена, что к нам-то никто не разбежится со своим милосердием! – убежденно сказала Маринка. – Я знаю, что говорю. Между прочим, эта подруга, наверное, только и мечтала, как бы от тебя побыстрее отделаться. А ты вбила себе в голову, что без тебя она непременно погибнет. Это вечная ошибка благодетелей. Люди самостоятельные вовсе не нуждаются в нашей заботе!
– Может быть, мы просто разучились ее проявлять? – возразила я. – А кто-то этим пользуется и продает людям воздушные замки. Кстати, что тебе известно о неведомой стране Шангри-Ла?
Маринка посмотрела на меня туманными глазами – не хуже, чем Аглая накануне, – и сказала: