Я сидела на той же самой лавочке и занималась тем же делом – то есть своим шпионажем.
Попросту говоря, фотографировала, несмотря на погоду, которая была точь-в-точь как за окном.
Трезвость мысли я при этом сохраняла, поскольку ворчала на Ларикова, отправившего меня фотографировать в такую дождливую ночь этот «бомонд».
Дверь скрипнула, и в проеме показались Ирина Тимофеевна со своей подругой. Лица подруги я не видела, так как она предусмотрительно закрылась от меня черной вуалью, а Ирина Тимофеевна была хорошо видна. Хотя она теперь была печальна и под глазами залегли черные круги, я могла поклясться, что, когда ее никто не видит, она ухмыляется вампирской улыбкой, от которой в жилах леденеет кровь.
Они остановились, открыв дверь шире, и тогда…
Я застыла, чувствуя, как мое сердце замерло, а потом бешено застучало, потому что из дверей выносили огромный гроб, и я почему-то не сомневалась, что в этом гробу лежит Барышников собственной персоной.
Вся эта процессия остановилась и медленно развернулась ко мне.
Кровь застыла в моих жилах. Я боялась вздохнуть, но они смотрели на меня, и в их глазах полыхал дьявольский огонь.
– Отрезать ей голову, чтобы не совала свой нос в наши дела, – приказала Ирина Тимофеевна, сверкая единственным бриллиантовым зубом.
Я отшатнулась.
Они начали раскачивать гроб, а потом швырнули его прямо в меня.
Я заорала, пытаясь прикрыть лицо руками, и – проснулась…
За окнами продолжал моросить дождь. В комнате еще царила темнота, и часы показывали четыре утра.
Я с облегчением откинулась снова на подушки и пробормотала:
– Вот ведь какая гадость снится после общения с Ириной Тимофеевной!
Сейчас далекая от романтики реальность казалась мне восхитительной.
Я полностью окунулась в ее счастливое очарование и снова заснула, пожелав себе на сей раз обойтись без дурацких сновидений.
Утро, как ни странно, выдалось солнечным и спокойным, будто не было ночью этой дьявольской погоды, из-за которой меня мучили кошмары.
Несмотря на выходной, я рано проснулась, и от обилия солнечного света меня посетила нехорошая мысль, что я умудрилась проспать часов до двенадцати.
Я в ужасе подскочила на кровати и посмотрела на часы.
Уф!
Я плюхнулась назад, на подушку. Оказывается, просто сейчас стали рано зажигать солнце, Александра, объяснила я себе. Еще только половина седьмого утра, и ты можешь спать и дальше, поскольку сегодня «на дело» идет Лариков.