– Ах, какие умнички! Ах, какие мохнатенькие! А идите ко мне, я вас за ушком почешу!
Барабашки заурчали и дружно бросились на ласковый голос, разгребая брошенное на пол барахло, как маленькие ледоколы. На третьем шаге ледоколы превратились в подводные лодки, и их траекторию можно было отследить только по буранам вздыбленных вещей.
Ирэн продолжала сулить неземные наслаждения «умпумпусикам», субмарины двигались всё быстрее… пока не нарвались на противолодочный корабль.
– Ай-яй-яй! – Вислоух выскочил на поверхность, придерживая ухо рукой, и скрылся в чулане.
– А оно кусается за… – Кривозуб не успел даже закончить донос, ныряя за дверь.
Наступила тишина.
– Их же трое было, – прошептала Ирэн.
– Один остался, – ответил Георг таким же таинственным шёпотом.
– Сейчас принесёт хвастаться, – завершила оперативное совещание Мари.
Они замерли. Георг почувствовал необычайное единение их поисковой группы.
«Может, – начал думать он, – нам с женой стоило кошку завести? Мы бы тогда…»
– Ох, зверя… – донеслось из глубин барахольного океана.
За стопкой кителей зашуршало, и в центр комнаты важно вошла Дина, волоча в зубах потрепанного барабашку.
– Зверя злодейская, пусти меня… – бормотал барабашка, цепляясь ножками и ручками за встречные предметы. – Пусти, окаянная…
– Кошка! – взревел Георг. – Фу, кошка, фу! Нельзя!
Дина остановилась и задумчиво посмотрела на Георга.
– Чё сразу фу? – обиделся барабашка. – Мылся я! Года не прошло, как в ведро упал…
– Брось! – настаивал инспектор. – Кинь бяку!
– Чё это бяку? Как стукач, так сразу бяка? Дискриминация, таво-этава!
Георг решил сменить тактику:
– А ну и ладно. Ну и ешь! У меня этих стукачей – полный чулан!
Дина с сомнением скосила глаз на барабашку. Мари и Ирэн, перемигнувшись, стали неслышно заходить Дине за спину.
– Да их у меня, как собак нерезаных! – продолжал полицейский.
Дина слегка пошевелила челюстями. То ли сжала добычу покрепче, то ли решила выплюнуть.
– Да их, как мышей в подвале! – решил развить успех Георг и тут же понял, что сравнение с мышами было неудачным.
Дина заурчала и придавила барабашку лапой.
– Ох, – простонал тот, – зверя! Я невкусный! Во, гляди!
С этими словами он укусил себя за руку и очень правдоподобно скривился. Дину это, кажется, не убедило, но в ту же секунду её с двух сторон подхватили четыре руки и подняли в воздух. Барабашка затрепетал, как переходящее Красное знамя.