Не успел Герасим об этом подумать, как старческий голос, перекрывая истошное завывание ребенка, воскликнул:
– Сашулечка! Детулечка! Ну не надо, пожалуйста! А вот посмотри, как сейчас бабушка будет плясать!
Рев резко сменился громким ритмичным топотом. Похоже, бабушка из радиоспектакля выбивала нечто вроде чечетки.
«Ну халтурщики! – Герасима захлестнуло праведное негодование. – И это теперь называется пьесой! Два слова, потом на пять минут рев. Потом еще два слова – и танцы. А небось это какой-нибудь модный современный автор, и кучу бабок за свое произведение получил».
Чечетка кончилась. Герасим уже собрался перевести ручку настройки, когда из колонок магнитолы послышался молодой и явно отдаленный большим расстоянием женский голос:
– Мама! Иди скорей! Тебя к телефону!
«Та-ак, – заинтересовался Муму. – Кажется, появились новые действующие лица».
Делать все равно было пока нечего. Он решил еще немного послушать «халтурный спектакль». Постановка и драматургия не переставали его удивлять. Бабушка ребенка и мама той, которая позвала ее к телефону, громко крикнула:
– Иду! Иду!
Затем Герасим услыхал скрежет стула и Сашенькино лопотание. Потом снова что-то упало на пол и разбилось. Бабушка скорбно произнесла: «Ой-е-ей! Ох ты, господи!» Скрипнула дверь, и в радиоспектакле настала длительная пауза.
«Сейчас, наверное, будет перерыв на какие-нибудь новости или музыкальный антракт», – предположил Муму, однако ошибся. Время шло. Пауза затягивалась.
«А еще говорят, что эфирное время дорого, – с неудовольствием отметил Герасим. – Вон уже пять минут, и ни гугу».
Это было совершеннейшей правдой. Радио молчало. Герасим уже потянулся к рукоятке настройки, чтобы доискать какую-нибудь другую передачу, но тут спектакль неожиданно продолжился.
– А вот и я! – громко и бодро изрек какой-то дотоле не участвовавший в действии мужчина.
Снова настала короткая пауза. Затем новый участник спектакля хмыкнул и совсем другим тоном спросил:
– Эй! А где все?
– Где, где, – решил помочь ему Каменное Муму. – По телефону ушли разговаривать.
Мужик из спектакля, разумеется, подсказки не услышал. Впрочем, это уже не имело значения. Послышались жуткий грохот в сочетании с громкой руганью.
– Ну ни фига себе, детские спектакли пошли, – выслушав длинную и весьма забористую тираду мужчины, искренне изумился Герасим.