Главной там всегда – она. И сейчас он поморщился – так и следит, то из темного угла, то в сны забирается, словно…
– Хочет заставить навечно заткнуться, – пробормотал он. Может быть, именно этого и хочет?
Снова звонок…
Каллистратов наконец нашел то, что искал. Выдернув шнур из розетки, схватил в руки огромную старинную лампу из бронзы и, приободрившись, шагнул к двери.
Одна рука на дверной щеколде, другая сжимает тяжеленную лампу.
Правда, по дороге он чуть не споткнулся о провод, покорно следующий за лампой, и чертыхнулся.
Теперь в дверь звонили настойчиво, громко, и Каллистратов открыл, крепче сжав лампу, занося ее для удара.
– Господи! – выдохнула Дина, в ужасе таращась на фигуру Каллистратова с лампой в руке. – Что с тобой, Влад? Почему ты вцепился в эту дурацкую лампу?
Он опустил лампу и нервно рассмеялся.
– Лучше помоги втащить сумку с продуктами, – попросила Дина. – Я дико устала.
Он поставил лампу на пол и внес сумку.
Дина расстегивала плащ, продолжая смотреть на него с испугом.
– Влад, что с тобой, а?
Ее прохладная рука дотронулась до лба Каллистратова.
– Все в порядке, – отмахнулся он.
– Ты выглядишь так, будто услышал крик Баньши, – задумчиво проговорила Дина.
– Давай обойдемся без твоих бурятских легенд! – огрызнулся он.
– Это не бурятская, – улыбнулась она. – Это Ирландия, дружочек. И Шотландия. Баньши – это по легенде женщина вроде Мойры. Когда за человеком ходит смерть, она кричит, понимаешь? Ее просто зовут так – Баньши… Говорят, она очень красивая. Как я.
Она легкими шагами прошла на кухню.
Каллистратов поплелся за ней.
Ах, конечно, Дина – филолог. Она должна многое знать. В том числе и языки…
– Послушай, а что такое «профанум вульгус»? – поинтересовался он.
– По-латыни это означает «невежественная чернь», – ответила Дина. – Что это тебя вдруг заинтересовало?
– Услышал случайно. – Что-то удерживало Каллистратова от откровенности. В Дине было нечто странное, будто она и была этой Баньши, – странный взгляд, загадочный и грустный. А ведь он о ней ничего не знает! Встретились случайно, в тусовке у Маркизовой. Как быстро она согласилась жить с ним! Почему? Судя по ее хладнокровию, о дикой и необузданной страсти говорить не приходилось.
Любовь?
Да, она терпела все его выходки, оскорбления и унижения – и он удивлялся этому.
Красивая, как эта ее Баньши?!