– Нет, – покачала я головой. – Впрочем, попробую догадаться… Юные нахалки, указывающие тебе, как работать.
– Сообразительная… Почему, кстати, ты так разъярилась из-за этих звонков?
– Потому что сейчас эта моя клиентка ничем не обнаружила, что знает Прохорова. Ты сказал, что Прохоров был связан с Дындой тесными узами. Не может тогда быть, чтобы его жена ничего о господине Прохорове не знала!
– Нет, не может, – согласился Ванцов.
– А тогда у нас получается, что Тамара Николаевна уже была осведомлена о смерти Прохорова!
– Ну, сейчас приедем, проверим, – кивнул Ванцов.
– А какой смысл скрывать? Если бы ты услышал о моей смерти…
– Тьфу, Сашка, типун тебе на язык!
– Да я к примеру… Наверное, ты бы не стал делать вид, что фамилия Данич тебе ничего не говорит?
– Ну, Данич не Прохоров… Прохоровы – распространенная фамилия!
– Ага, – согласилась я. – И все-таки, памятуя о знакомом тебе Прохорове, ты бы поинтересовался, не тот ли это самый Прохоров, который был тебе неплохо знаком?
– Сашка, чего ты привязалась к этим Прохоровым? Ты подозреваешь свою Дынду в убийстве?
– Ни в чем пока я ее не подозреваю, но… Мне кажется, ее страх за свою жизнь и убийство Прохорова могут иметь между собой связь!
Ванцов был всецело поглощен дорогой. Поэтому он коротко и равнодушно бросил:
– Может.
И все. Нет, Данич, тебя сегодня окружают черствые, равнодушные люди! Никто не хочет облегчить тебе задачу, никто не собирается протягивать руку помощи! Даже близкие друзья делают вид, будто им ничего не известно… Ну, да ладно! Сама справлюсь… Мы подъехали к мрачному серому зданию и вышли из машины.
На улице опять начинался дождь. Я поежилась, пытаясь спрятаться от холодных капель.
– Беги быстрее внутрь, – легонько подтолкнул меня Ванцов. – А то простудишься, и твой босс меня убьет, поскольку я лишу его талантливой сыщицы!
– Не убьет, – вздохнула я. – У нас теперь талантом считается Лиза… Моей пропажи он и не заметит!
* * *
Сегодня Каллистратов выжимал из себя у станка все дурные мысли. Все страхи. Все негативные эмоции…
Как будто это было можно выжать бесконечными батманами!
Нога взмывала вверх, рассекая пространство. Опускалась и снова, снова, снова – миллиард раз.
Он не чувствовал усталости. Перед глазами в тумане догадок всплывала та картина.
Когда он понял это?
Неужели все связано именно с этим нелепейшим случаем, в котором он был виноват меньше других?